Россия в концлагере

Въ кабинетъ Видемана, гдѣ проходили всѣ эти ликвидаціонныя и прочія засѣданія, потихоньку собирается вся участвующая публика. Спокойной походкой человѣка, знающаго свою цѣну, входитъ Якименко. Молодцевато шагаетъ Непомнящій — начальникъ третьей части. Представители Свирьлага съ дѣловымъ видомъ раскладываютъ свои бумаги. Д-ръ Шуквецъ нервнымъ шепотомъ о чемъ-то переговаривается съ Борисомъ. Наконецъ, огромными размашистыми шагами является представительница ГУЛАГ-а, тов. Шацъ. За нею грузно вваливается Видеманъ. Видеманъ какъ-то бокомъ и сверху смотритъ на путаную копну сѣдоватыхъ волосъ тов. Шацъ, и видъ у него крайне недовольный.

Тов. Шацъ объявляетъ засѣданіе открытымъ, водружаетъ на столъ огромный чемоданнаго вида портфель и на портфель ни съ того ни съ сего кладетъ тяжелый крупнокалиберный кольтъ. Дѣлаетъ она это не безъ нѣкоторой демонстративности: то-ли желая этимъ подчеркнуть, что она здѣсь не женщина, а чекистъ — даже не чекистка, а именно чекистъ, то-ли пытаясь этимъ кольтомъ символизировать свою верховную власть въ этомъ собраніи — исключительно мужскомъ.

Я смотрю на товарища Шацъ, и по моей кожѣ начинаютъ бѣгать мурашки. Что-то неопредѣленное женскаго пола, въ возрастѣ отъ тридцати до пятидесяти лѣтъ, уродливое, какъ всѣ семь смертныхъ грѣховъ, вмѣстѣ взятыхъ, съ добавленіемъ восьмого, Священнымъ Писаніемъ не предусмотрѣннаго — чекистскаго стажа. Она мнѣ напоминаетъ изсохшій скелетъ какой-то злобной зубастой птицы, допотопной птицы, вотъ вродѣ археоптерикса... Ея маленькая птичья головка съ хищнымъ клювомъ все время вертится на худой жилистой шеѣ, ощупывая собравшихся колючимъ, недовѣрчивымъ взглядомъ. У нея во рту махорочная собачья ножка, которою она дымитъ неимовѣрно (почему не папиросы? Тоже демонстрація?), правой рукой все время вертитъ положенный на портфель кольтъ. Сидящій рядомъ съ ней Видеманъ поглядываетъ на этотъ вертящійся револьверъ искоса и съ видомъ крайняго неодобренія... Я начинаю мечтать о томъ, какъ было бы хорошо, если бы этотъ кольтъ бабахнулъ въ товарища Видемана или, еще лучше, въ самое тов. Шацъ. Но мои розовыя мечтанія прерываетъ скрипучій ржавый голосъ предсѣдательницы:

— Ну-съ, такъ на повѣсткѣ дня — докладъ доктора, какъ тамъ его... Ну... Только не тяните — здѣсь вамъ не университетъ. Что-бъ коротко и ясно.

Тонъ у тов. Шацъ — отвратительный. Якименко недоумѣнно подымаетъ брови — но онъ чѣмъ-то доволенъ. Я думаю, что раньше, чѣмъ пускать свой проектъ, Борису надо было бы пощупать, что за персона эта тов. Шацъ... И, пощупавъ, — воздержаться... Потому, что этакая изуродованная Господомъ Богомъ истеричка можетъ загнуть такое, что и не предусмотришь заранѣе, и не очухаешься потомъ... Она, конечно, изъ "старой гвардіи" большевизма... Она, конечно, полна глубочайшаго презрѣнія не только къ намъ, заключеннымъ, но и къ чекистской части собранія — къ тѣмъ революціоннымъ парвеню, которые на ея, товарища Шацъ, революціонная заслуги смотрятъ безъ особеннаго благоговѣнія, которые имѣютъ нахальство гнуть какую-то свою линію, опрыскиваться одеколономъ (и это въ моментъ, когда міровая революція еще не наступила!) и вообще въ первый попавшійся моментъ норовятъ подложить старой большевичкѣ первую попавшуюся свинью... Вотъ, вѣроятно, поэтому-то — и собачья ножка, и кольтъ, и манеры укротительницы звѣрей. Сколько такихъ истеричекъ прошло черезъ исторію русской революціи. Большихъ дѣлъ онѣ не сдѣлали, но озлобленность ихъ исковерканнаго секса придавала революціи особо отвратительныя черточки... Такому товарищу Щацъ попасться въ переплетъ — упаси Господи...

Борисъ докладываетъ. Я сижу, слушаю и чувствую: хорошо. Никакихъ "интеллигентскихъ соплей". Вполнѣ марксическій подходъ. Такой-то процентъ бракованнаго человѣческаго матеріала... Непроизводительные накладные расходы на обремененные бюджеты лагерей. Скрытые рессурсы неиспользованной рабочей силы... Примѣры изъ московской практики: использованіе глухонѣмыхъ на котельномъ производствѣ, безногихъ — на конвейерахъ треста точной механики. Совѣтская трудовая терапія — лѣченіе заболѣваній "трудовыми процессами". Интересы индустріализаціи страны. Историческія шесть условіи товарища Сталина... Мелькомъ и очень вскользь о томъ, что въ данный переходный періодъ жизни нашего отдѣленія... нѣкоторые перебои въ снабженіи... ставятъ подъ угрозу... возможность использованія указанныхъ скрытыхъ рессурсовъ и въ дальнѣйшемъ.

— Я полагаю, — кончаетъ Борисъ, — что, разсматривая данный проектъ исключительно съ точки зрѣнія интересовъ индустріализаціи нашей страны, только съ точки зрѣнія роста ея производительныхъ силъ и использованія для этого всѣхъ наличныхъ матеріальныхъ и человѣческихъ рессурсовъ, хотя бы и незначительныхъ и неполноцѣнныхъ, — данное собраніе найдетъ, конечно, чисто большевицкій подходъ къ обсужденію предложеннаго ему проекта...

Хорошо сдѣлано. Немного длинно и литературно... Къ концу фразы Видеманъ, вѣроятно, уже забылъ, что было въ началѣ ея — но здѣсь будетъ рѣшать не Видеманъ.

На губахъ тов. Шацъ появляется презрительная усмѣшка.

— И это — все?