Россия в поворотный момент истории

– Как Вам известно, все донесения нашей контрразведки сходятся на том, что новое наступление большевиков произойдет в Петрограде в конце этого месяца; указывают на 28–29 августа (10–11 сентября). Германии необходимо заключить с Россией сепаратный мир и свои армии, находящиеся на нашем фронте, бросить против французов и англичан. Германские агенты – большевики, как присланные немцами в запломбированных вагонах, так и местные, на этот раз примут все меры, чтобы произвести переворот и захватить власть в свои руки. По опыту 20 апреля (3 мая) и 3–4 июля (16–17 июля) я убежден, что слизняки, сидящие в составе Временного правительства, будут сметены, а если Временное правительство чудом останется у власти, то, при благосклонном участии таких господ, как Черновы, главари большевиков и Совет рабочих и солдатских депутатов останутся безнаказанными. Пора с этим покончить. Пора немецких ставленников и шпионов, во главе с Лениным, повесить, а Совет рабочих и солдатских депутатов разогнать, да разогнать так, чтобы он нигде и не собрался. Вы правы. Конный корпус я передвигаю главным образом для того, чтобы к концу августа его подтянуть к Петрограду, и если выступление большевиков состоится, то расправиться с предателями родины как следует. Руководство этой операцией я хочу поручить генералу Крымову. Я убежден, что он не задумается в случае, если это понадобится, перевешать весь состав Совета рабочих и солдатских депутатов. Против Временного правительства я не собираюсь выступать. Я надеюсь, что мне, в последнюю минуту, удастся с ними договориться. Но вперед ничего никому говорить нельзя, так как гг. Керенские, а тем более Черновы, на все это не согласятся и операцию сорвут. Если же мне не удалось бы договориться с Керенским и Савинковым, то возможно, что придется ударить по большевикам и без их согласия. Но затем они же будут мне благодарны и можно будет создать необходимую для России твердую власть, не зависимую от всяких предателей. Я лично ничего не ищу и не хочу. Я хочу только спасти Россию и буду беспрекословно подчиняться Временному правительству, очищенному и укрепившемуся. Пойдете ли Вы со мной до конца и верите ли, что лично для себя я ничего не ищу?

Я, зная генерала Корнилова как безусловно честного и преданного родине человека, ответил, что верю ему, вполне разделяю его взгляд и пойду с ним до конца…

Генерал Корнилов мне ответил:

– Теперь я Вас прошу никакой армии не принимать, а остаться у меня начальником штаба. До сих пор я с Вами не говорил, предполагая, что Вы захотите принять армию. Я уже кое-что подготовил, и по моим указаниям полковник Лебедев и капитан Роженко разрабатывают все детали. У Вас, как у начальника штаба, слишком много работы, а потому уже доверьтесь, что я лично за всем присмотрю и все будет сделано как следует. Во все это посвящены мой ординарец Завойко и адъютант полковник Голицын.

Я, к сожалению, на это согласился и никакого участия в разработке операции не принимал.

Как последующее показало, сам генерал Корнилов, за неимением времени, подготовкой операции не руководил, а исполнители, не исключая и командира корпуса, генерала Крымова, отнеслись к делу более чем легкомысленно, что и было одной из главных причин, почему операция впоследствии сорвалась.

12 (25) августа в Ставку приехал генерал Крымов, но так как генерал Корнилов, до отъезда в Москву на Государственное совещание, не имел времени с ним поговорить, то предложил ему ехать с ним в Москву, чтобы переговорить дорогой».

Генералы Корнилов, Крымов и Каледин[130] окончательно пришли к соглашению в Москве, в личном поезде Верховного главнокомандующего.

Поскольку пребывание генерала Крымова в Москве хранилось в тайне, Милюков не упоминает его в своей «Истории второй русской революции», когда ссылается на свои переговоры с Корниловым и Калединым в Москве, и считает, что координацию своих планов военных действий против правительства они провели во время Государственного совещания.

23 августа, вернувшись из Петрограда со встречи со мной, Владимир Львов посетил Аладьина в московской гостинице «Националь», где находился также И.А. Добринский[131]. Вскоре после появления Львова ординарец доставил письмо из Ставки, которое Аладьин вскрыл и прочитал. Это был приказ Верховного главнокомандующего генералу Каледину о начале переброски его донских казаков к Москве. Приказ немедленно передали Каледину[132].

План по захвату Петрограда и установлению военной диктатуры был разработан еще до Московского Государственного совещания. Во второй половине августа быстро приближалась дата отставки Владимира Львова, предложенной ему Новосильцевым и Шульгиным. Настало время установить более тесные контакты военных заговорщиков с теми гражданскими кругами, которые знали о намечавшемся перевороте и одобряли его.