Россия в поворотный момент истории

Во время Московского Государственного совещания «группа молодых офицеров из Ставки, – пишет С.И. Шидловский[133], – пожелала переговорить совершенно конфиденциально с некоторыми из более видных членов Думы; было устроено совершенно тайно небольшое собрание, на котором офицеры заявили, что они уполномочены Корниловым довести до сведения Думы, что на фронте и в Ставке все готово для свержения Керенского и что только нужно согласие Государственной думы на то, чтобы весь замышляемый переворот велся от ее имени и, так сказать, под ее покровительством.

Члены Думы отнеслись к этому предложению с большой осторожностью, стали подробно расспрашивать офицеров о том, что организовано да как, и после продолжительного допроса пришли к единогласному заключению, что все это поставлено до такой степени несерьезно, что никакого значения придавать делаемому предложению нельзя, и поэтому отказались даже разговаривать по этому предмету с Корниловым. Из всех членов Думы поехал к Корнилову в его поезд один Милюков, имевший с ним разговор, содержание которого мне неизвестно».

Политически зрелые члены Думы отказались говорить с генералом Корниловым о заговоре, который сочли обреченным на провал, но не сделали ничего, чтобы остановить заговорщиков, и даже не позаботились оповестить наиболее заинтересованное лицо – меня!

Милюков не раскрывал сути своей продолжительной беседы с Корниловым и Калединым до тех пор, пока Деникин и Финисов частично не признали правду о своей роли в заговоре. Лишь после этого он написал, что беседа действительно состоялась во время Московского Государственного совещания, о чем он и упоминает во второй части своей «Истории второй русской революции»:

«Теперь, как Корнилов лично мне говорил при свидании в Москве 13-го августа… момент открытого разрыва с правительством Керенского представлялся ему совершенно определившимся, вплоть до заранее намеченной даты, 27 августа. Это представляет в несколько ином свете недавно опубликованные свидетельства, которые не в полной мере совпадают с моими показаниями. Я уже касался другого аспекта нашей беседы и желал бы вновь напомнить о нем. В личной беседе с Корниловым в Москве (13 августа) я предупреждал его о несвоевременности борьбы с Керенским – и не встретил с его стороны решительных возражений. Об этом я сообщил и генералу Каледину, посетившему меня в те же дни. Все это, видимо, соответствовало, что и подтвердилось позднее, намерению Корнилова сохранить Керенского в кабинете.

Могу добавить к уже сказанному следующее: генерал Корнилов не входил во все детали предстоящего переворота, однако он выразил желание получить поддержку конституционных демократов в случае реорганизации в критический момент кабинета министров. Я ответил, что мы не сможем поддержать его, если, как свидетельствует тональность его высказываний, дело дойдет до кровопролития или насилия. На это Корнилов ничего не ответил. В заключение беседы я заметил, что со стороны генерала Корнилова крайне неблагоразумно окружать себя людьми вроде Аладьина, который выходил из вагона Корнилова, когда я входил в него…»[134]

Таким образом, после разговора с Корниловым Милюков был осведомлен о дате намечавшегося переворота, о предложении убрать кадетов из Временного правительства и о готовности прибегнуть к насилию, но предпочел молчать.

Шидловский и прочие лидеры «Прогрессивного блока» после разговора с молодыми офицерами, прибывшими от генерала Корнилова, заняли такую же позицию. Если бы я знал о двуличии Корнилова и получил бы за пару недель известие о его намерении совершить переворот, то смог бы положить конец этой опасной игре с судьбой России. Но Милюков и другие люди, которых Корнилов посвятил в свои планы, хранили молчание из сочувствия к его замыслам и готовности оказать ему хотя бы пассивную поддержку.

Еще до возвращения в Ставку Корнилов вызвал к себе в вагон Путилова, Вышнеградского и Мещерского[135], возглавлявших Общество содействия экономическому возрождению России. Мещерского в Москве не было, поэтому на встрече присутствовали лишь Путилов и Вышнеградский. Описание этой тайной ночной встречи в конце концов опубликовал Путилов, уже после откровений Деникина, Милюкова и других лиц. Однако в этом рассказе содержится не вся правда; Путилов даже приводит ряд лживых утверждений, например, будто Корнилов заявил, что он действует «с полного согласия Керенского», будто они не встречались с генералом до Московского Государственного совещания, будто Верховный главнокомандующий не знал о собранных ими средствах, а обратился к ним только потому, что они были людьми богатыми, и т. д.