Россия в поворотный момент истории

Далее Гучков в своих мемуарах говорит, что после этого с ним случился сердечный приступ и он был вынужден перейти на постельный режим. Во время болезни его навестил вице-председатель Думы Некрасов, спросивший, действительно ли тот замышляет переворот. Гучков ответил, что думал над этой идеей, и тогда они решили создать «ячейку», в которую собирались включить Терещенко, в то время – вице-председателя Центрального военно-промышленного комитета, а также князя Вяземского. Всю ответственность за разработку и исполнение плана Гучков возлагал на себя, чтобы не подвергать риску других руководителей блока, которые присутствовали на том совещании, особенно Родзянко. Однако, согласно моим сведениям, решение совершить переворот Гучков принял не в одиночку, а в согласии с другими лидерами блока.

Тем временем замышлялся и другой заговор, исполнение которого намечалось на 15–16 ноября в царской Ставке. Вся инициатива по его проведению принадлежала князю Львову и генералу Алексееву. Они решили покончить с влиянием царицы на царя, поскольку через нее осуществлялось давление распутинской клики на императора. В назначенный час Алексеев и Львов надеялись убедить царя отослать императрицу в Крым или в Англию.

Думаю, что это было бы наилучшим решением проблемы, поскольку все, кто наблюдал за царем в Ставке, отмечали, что в отсутствие императрицы его покидало напряжение и он куда охотнее прислушивался к доводам разума. Если бы план удался и если бы царь остался в Ставке под благотворным влиянием генерала Алексеева, возможно, он бы стал совершенно другим человеком. К несчастью, Алексеев на первые две недели ноября слег в постель, после чего отправился лечиться в Крым и вернулся лишь за несколько дней до свержения монархии. Мне обо всем этом рассказал мой друг В. Вырубов, родственник и близкий сотрудник Львова, который в начале ноября посетил Алексеева, чтобы узнать точную дату операции. Генерал Алексеев, также прекрасно его знавший, был человеком осторожным, в чем я сам впоследствии убедился. Не говоря ни слова, он поднялся из-за стола, подошел к настенному календарю и начал отрывать один листок за другим, пока не дошел до 16 ноября. Но в тот день он уже находился в Крыму. Во время лечения его посетили несколько участников гучковского заговора, стремившиеся заручиться у него одобрением готовившегося переворота, но Алексеев наотрез отказался. Естественно, о подготовке к перевороту было известно лишь его непосредственным участникам; в конце концов, важнейший принцип любого заговора – чтобы ни один заговорщик не знал больше того, чем ему положено знать по плану. Вожди «Прогрессивного блока» знали лишь то, что подготовка идет полным ходом, и соответственно готовили свои планы. Мы, руководители масонской организации, также знали о заговоре, хотя не были в курсе всех подробностей, и тоже готовились к решающему моменту. Эта подготовка завершилась созданием информационного центра левых партий с целью постепенно подготовить людей к известиям о результатах переворота и обеспечить с их стороны его поддержку или по крайней мере нейтралитет.

Чтобы лучше понять, какая атмосфера царила на заключительной сессии Думы, которая проходила с 1 ноября 1916 г. по 26 февраля 1917 г, следует иметь в виду, что в первую очередь все ждали вестей о дворцовом перевороте. Рядовые члены политических партий, конечно, точно не знали о готовящемся путче, но скрытые намеки на него содержались в речах тех, кто располагал точными сведениями и видел, куда ведет страну политика царского кабинета, в котором не последнюю роль играл Протопопов.

В начале января 1917 г. в Петроград с группой своих офицеров прибыл А.М. Крымов, известный генерал, командовавший 3-м кавалерийским корпусом на Юго-Западном фронте. Родзянко организовал у себя на квартире встречу с ним, на которую были приглашены и вожди «Прогрессивного блока».

На этом собрании генерал Крымов от имени армии призвал Думу немедленно совершить переворот, утверждая, что иначе войну не выиграть. Это было откровенное и очень убедительное заявление. Все присутствовавшие разделяли точку зрения Крымова, а некоторые начали отзываться о правящем монархе такими словами, что Родзянко попросил их не использовать подобных выражений в доме председателя Думы.