Россия в поворотный момент истории

Мой друг Суханов, депутат Думы от Тобольской губернии (родной губернии Распутина), показывал мне копию телеграммы, которую Распутин послал царю по прямому проводу: «Не объявляй войны, – говорилось в ней, – прогони Николашку… если объявишь войну, зло падет на тебя и царевича». Во время расследования убийства императорской семьи, проведенного летом 1918 г., дочь Распутина Матрена свидетельствовала о том же самом:

«Мой отец был решительно настроен против войны с Германией. Когда началась война, он лежал раненый[53] в Тюмени. Его величество послал ему много телеграмм, спрашивая совета… Отец настойчиво советовал ему «проявить твердость» и не объявлять войны. В то время я была рядом с ним и видела и телеграммы царя, и ответы отца. Все это так расстроило его, что из раны вновь началось кровотечение».

Мы сделаем еще один шаг, ознакомившись со свидетельством полицейского чиновника, следившего за Распутиным: «В середине 1916 г. мне довелось слышать его слова: «Если бы та потаскуха не пырнула меня ножом, никакой войны бы вовсе не было, я бы не допустил ее». Кроме того, он открыто заявлял, что пришла пора положить войне конец: «Сдается мне, что пролито уже достаточно крови, немцы перестали быть опасными, сейчас они слабые». Его идея заключалась в том, что нам следует заключить мир с Германией».

Сам царь в те критические дни перед объявлением войны разрывался от нерешительности; он не жалел усилий для того, чтобы предотвратить неизбежное. В одном отношении он оставался превыше всяческих упреков: этот трагический человек любил свою страну с безграничной преданностью и не пытался получить передышку ценой капитуляции перед кайзером. Если бы Николай II больше заботился о собственном благополучии, чем о чести и достоинстве России, он мог бы помириться с кайзером. В 1915 г, оказавшемся особенно трудным для России, немцы обратились к царю с очень выгодными условиями мира, по которым царь получал бы служившие предметом бесчисленных споров Дарданеллы и вожделенный Босфор. Но русский царь даже не снизошел до ответа.

Мне кажется, что царица искренне пыталась полюбить Россию, но ту Россию, которая существовала в ее воображении и в которой ее сын правил бы как самодержец. Ради этого мифа она изо всех сил противостояла реальной России.

Многое свидетельствует о том, что к ноябрю 1916 г. царь устал от Распутина и всех его протеже. Поведение Распутина становилось все более наглым, и в ряде случаев он открыто перечил желаниям царя. Не нужно было хорошо знать царя, чтобы видеть, что он больше не доверяет Распутину.

В декабре 1916 г, через десять лет после его первой встречи с императорской четой, Распутин был убит группой заговорщиков, в число которых входили великий князь Дмитрий Павлович, князь Феликс Юсупов[54] и Пуришкевич, реакционный депутат Думы. Но этот шаг запоздал. Во дворце практически ничего не изменилось, поскольку сам царь был ключевой фигурой в драме, приближающейся к трагической развязке.

Глава 11 План императора

В первые дни Февральской революции Чрезвычайная следственная комиссия обнаружила среди личных бумаг Николая II анонимную записку с изложением фантастического плана, представленную царю в ноябре 1916 г. Эта записка служит ключом к политике правительства в месяцы, предшествующие падению монархии, и к некоторым действиям Протопопова, проводившимся по инициативе царя. Ниже приводятся выдержки из этого поучительного документа:

«Записка, составленная в кружке Римского-Корсакова и переданная Николаю II князем Голицыным в ноябре 1916 г.:

Так как в настоящее время уже не представляется сомнений в том, что Государственная дума при поддержке так называемых общественных организаций вступила на явно революционный путь, ближайшим последствием чего по возобновлении ее сессии явится искание ею содействия мятежно настроенных масс, а затем ряд активных выступлений в сторону государственного, а весьма вероятно, и династического переворота, надлежит теперь же подготовить, а в нужный момент незамедлительно осуществить ряд совершенно определенных и решительных мероприятий, клонящихся к подавлению мятежа, а именно:

I. Назначить на высшие государственные посты министров, главноуправляющих и на высшие командные тыловые должности по военному ведомству (начальников округов, военных генерал-губернаторов) лиц, не только известных своей издавна засвидетельствованной и ничем не поколебленной и незаподозренной преданностью единой царской самодержавной власти, но и способных решительно и без колебаний на борьбу с наступающим мятежом…

II. Государственная дума должна быть немедленно Манифестом Государя Императора распущена без указания срока нового ее созыва.

III. В обеих столицах, а равно в больших городах, где возможно ожидать особенно острых выступлений революционной толпы, должно быть тотчас же фактически введено военное положение (а если нужно, то и осадное), со всеми его последствиями до полевых судов включительно.