Россия в поворотный момент истории

IV. Имеющаяся в Петрограде военная сила в виде запасных батальонов гвардейских пехотных полков представляется вполне достаточной для подавления мятежа, однако батальоны эти должны быть заблаговременно снабжены пулеметами и соответствующей артиллерией…

V. Тотчас же должны быть закрыты все органы левой и революционной печати и приняты все меры к усилению правых газет…

VI. Все заводы, мастерские и предприятия, работающие на оборону, должны быть милитаризированы с перечислением всех рабочих, пользующихся так называемой отсрочкой, в разряд призванных под знамена и с подчинением их всем законам военного времени.

VII. Во все главные и местные комитеты союзов земств и городов, во все отделы, а равно и во все военно-промышленные комитеты… должны быть назначены в тылу правительственные комиссары, а на фронте коменданты из эвакуированных офицеров для наблюдения за расходованием отпускаемых казною сумм и для совершенного пресечения революционной пропаганды среди нижних чинов…

VIII. Всем генерал-губернаторам, губернаторам и представителям высшей администрации в провинции должно быть предоставлено право немедленного собственной властью удаления от должности тех чинов всех рангов и ведомств, кои оказались бы участниками антиправительственных выступлений…

IX. Государственный совет остается впредь до общего пересмотра основных и выборных законов и окончания войны, но все исходящие из него законопроекты впредь представляются на Высочайшее благоусмотрение с мнением большинства и меньшинства. Самый состав его должен быть обновлен таким образом, чтобы в числе назначенных по Высочайшему повелению лиц не было ни одного из участников так называемого «Прогрессивного блока».

В вышеизложенной записке нет упоминаний о сепаратном мирном договоре как средстве спасения России. Но в объяснительной записке ко второму пункту меморандума, которую написал Говорухо-Отрок и одобрил Маклаков, подчеркивалось, что патриотический долг состоит в восстановлении «неограниченного самодержавного правления», поскольку к «мерзостям… неизбежно порождаемым конституционным правлением», для России добавляется и угроза «вражеского нашествия и раздела между соседями самого Государства Российского».

Происхождение этой анонимной записки объяснил в своих показаниях членам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства С.П. Белецкий, заместитель министра, втершийся в доверие к Распутину и связанный с крайними реакционерами. Помимо устных заявлений, Белецкий засыпал Чрезвычайную комиссию объяснительными записками, написанными в Петропавловской крепости. В одном из своих письменных заявлений в адрес комиссии Белецкий подробно объяснил сущность и состав «кружка Римского-Корсакова», который, по его заявлению, состоял в основном из сенаторов и членов Государственного совета[55].

Члены следственной комиссии вызвали Маклакова для дачи дополнительных показаний. В кратком заявлении от 23 августа 1917 г. он осторожно признает, что записка была составлена с его одобрения, и пересказывает свое письмо царю от 19 или 20 декабря 1916 г., в котором содержались аналогичные идеи. Далее он говорит: «…после этого я писал еще письмо и проект Манифеста [курсив мой. – А. К.], и в памяти не осталось отчетливых следов всех этих документов в их подробностях»[56]. Манифест, о котором идет речь, – несомненно, тот самый манифест о роспуске Думы, издать который рекомендуется во втором пункте записки.

Было бы совершенно нереалистично предполагать, что небольшая группировка ультраправых членов Госсовета и Союза русского народа могла вынудить царя к совершению переворота. Обе эти группы всецело зависели от царя, и очевидно, что записка «кружка Римского-Корсакова» составлена именно по его просьбе. К кружку с такой просьбой обратился Маклаков, побывавший у царя на тайной аудиенции, не зафиксированной в дворцовом протоколе. Однако вести об этом дошли до Родзянко и некоторых других членов Думы.

Заместитель председателя Думы Протопопов в середине сентября 1916 г. был неожиданно назначен министром внутренних дел. В момент его назначения я находился в Туркестане, где расследовал серьезные волнения среди коренного населения. На обратном пути я сделал остановку в Саратове, центре моего избирательного округа, где выступил с речью и встречался со многими политиками и общественными деятелями. Там назначение Протопопова стало для всех сюрпризом. Однако оно воспринималось как свидетельство о желании царя примириться с Думой, так как о тесных связях Протопопова с Распутиным мало кто знал. (В принципе Протопопов считался умеренным либералом и представителем «Прогрессивного блока».) Говорят, Распутин похвалялся, что именно он сыграл решающую роль в назначении Протопопова, и, указывая на ладонь своей руки, говорил:

– Вот где теперь власть.