Читаем Россия Величие Планеты (СИ) полностью

План Монделя, с обхватом и окружением - стиль Канны в целом типичен для стратегии вермахта. Но англичане опять попались в ловушку. Уж слишком соблазнительной целью являлся Париж. Кроме того французы встретили англичан не как освободителей, а словно захватчиков. Упорные бои и ожесточение.

Вот и решил Утайке - взять и раздолбить столицу Франции. А тут именно этого и ждали. Отрезать от портов и снабжения...

Танк "Тигр" в первый же день наткнулся на вражеские машины. Пять "Кромвелей" и новенький "Черчилль" двигались на Париж. А тут "Тигр" перешел дорогу.

Магда Зингер рванула к ним, она умела подать даже из Т-34 на ходу, а в "Тигре" где плавный ход, тем более можно. Лишь бы враг не ушел.

Если "Черчилль" в своих ранних модификациях всего 350 лошадиных сил имеет двигатель, то у "Кромвеля" целых шесть сот. Быстрее тридцатьчетверки, и с хорошей лобовой броней танк. Только пушка неважная, может лишь по пехоте фугасами палить. Кстати и "Черчилля" тоже орудие не орел.

Так что можно смело сближаться.

Англичане растерялись и остановись. Танк вроде бы только один, но какой-то крупный, с пушкой ого-го! Выглядит страшно. Но и убегать нельзя. Стрелять вроде бы надо. "Черчилль" развернулся и пальнул в машину... Мимо!

А вот по нему как влупят девчонки-танкистки... Броня неплохая и с дистанции отразила снаряд. Все же еще больше двух с половиной километров, а тут целых 102 - миллиметра.

Но зато попала.

Магда Зингер спросила наводчицу Герду:

- Думаешь у него, сколько лобовой брони?

Блондинка ответила, глядя острым оком в прицел:

- Не меньше сотни. Это видно по вмятине!

Магда тогда приказала:

- С полуторашки возьмем!

Герда логично заметила:

- Вот один из "Кромвеле" стоит боком. Мы его возьмем и так!

Зингер приказала:

- Огонь!

Бортовая, более слабая и менее наклоненная броня "Кромвеля" раскололась, а сам танк сразу же осел...

Зингер с восторгом воскликнула:

- Вот он первый дебют "Тигр", его самая первая жертва!

Наводчица Герда дополнила:

- И нашего экипажа тоже. - Блондинка-терминатор подмигнула. - Мы ведь еще ни разу не стреляли по настоящему врагу. Все - только на испытаниях!

Магда Зингер тряхнула шевелюрой:

- Да конечно! Но счет уже открыт и пора его улучшать!

Стреляли англичане неважно. Впрочем, что с "Кромвелей" возьмешь. Эти танки, вообще непонятно с какой целью сделаны. Для танковых сражений не годятся, вооружения нужного и в помине нет.

А как поддержка пехоты еще сойдет, только на черта им тогда такая скорость и мощный двигатель.

В лоб "Кромвель" защищен неплохо - 70 - миллиметров и под наклоном. В борт слабее... Четыре повернулись лбом. Зингер спросила Герду:

- Сумеешь попасть в нижнюю часть корпуса?

Наводчица ответила:

- Да! Постараюсь!

Зингер в досаде шлепнула ножкой по рычажку:

- Не старайся, а делай!

Попасть в нижнюю часть корпуса - задача практически трудная. Надо опустит дуло на не бить по прямой, как обычно. Вообще, лоб башни - это основа всего!

Герда обычно сражалась, используя чутье на пространство и чувство машины. Девушка упиралась босой подошвой и теперь танк и она одно целое. И не подведет. Тогда, слабая часть "Кромвеля" не сможет уцелеть из-за своей мизерности.

Скорострельная пневмоэлектрическая пушка выбрасывает снаряд. Легкая отдача и... "Кромвель" взрывается, видимо боеукладка совсем никудышная!

Герда логично отмечает:

- Мы воины, а не сестры милосердия!

Зингер согласна:

- Нет жалости у нас неспроста! Я не люблю насилья и бессилья - вот только жаль распятого Христа!

Герда жестко и резко прервала:

- Еще давай - будем гвоздить!

"Кромвель" похоже - родился под несчастною звездою. Опять попадание, в низ корпуса, где он слабоват!

Зингер по-глупому хихикнула:

- Три - ноль в нашу пользу!

Герда снова стреляет . На сей раз попала выше, но с английского танка и этого хватило. Стал рваться, детонировав боекомплект. А девушки возьмут и как завоют хором:

- Четыре - ноль! Четыре - ноль! Какая боль!

Пятый "Кромвель" попытался спастись бегством, но это только ускорило его гибель. В борт и экипаж на небеса или в пекло. Как уж кому повезет!

Герда-танкист подвела итог:

- Пять - ноль! Голы забили...

Грохот металла прервал фразу блондинки-истребителя. Попал все-таки "Черчилль" в лоб.

Зингер вопит:

- И последнего добить!

Сказано и сделано! Однофамилец премьера Британии летит в Тартар!

Так и получилось первое боевое крещение. Сразу шесть танков и опыт победительниц.

Но в этот день танками не ограничилось. Вот появились транспортеры. И за них взялись. Тут уже проще с дистанции лупи.

Герда из десяти выстрелов попала девять, что учитывая расстояние до целей и их подвижность - прекрасно. Тем не менее, девушка злится за свой промах и ревет:

- Эх, хвост чешуя, не поймал я ничего!

А на закуску еще восемь грузовиков с пехотой...

Зингер в шутку произнесла:

- Лупили в этот день немало - пяти зубов как не бывало. Вся морда в синяках - да пусть же правит страх!

Герда подмигнула напарнице:

- Страх - это по-нашему!

Следующий день еще покруче, нарвались на три "Матильды" , "Черчилль", четыре "Шермана" и семь "Кромвелей".

Пятнадцать танков против одного. И попробовали сблизиться.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сила
Сила

Что бы произошло с миром, если бы женщины вдруг стали физически сильнее мужчин? Теперь мужчины являются слабым полом. И все меняется: представления о гендере, силе, слабости, правах, обязанностях и приличиях, структура власти и геополитические расклады. Эти перемены вместе со всем миром проживают проповедница новой религии, дочь лондонского бандита, нигерийский стрингер и американская чиновница с политическими амбициями – смену парадигмы они испытали на себе первыми. "Сила" Наоми Алдерман – "Рассказ Служанки" для новой эпохи, это остроумная и трезвая до жестокости история о том, как именно изменится мир, если гендерный баланс сил попросту перевернется с ног на голову. Грядут ли принципиальные перемены? Станет ли мир лучше? Это роман о природе власти и о том, что она делает с людьми, о природе насилия. Возможно ли изменить мир так, чтобы из него ушло насилие как таковое, или оно – составляющая природы homo sapiens? Роман получил премию Baileys Women's Prize (премия присуждается авторам-женщинам).

Алексей Тверяк , Григорий Сахаров , Дженнифер Ли Арментроут , Иван Алексеевич Бунин

Фантастика / Прочее / Прочая старинная литература / Религия / Древние книги
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2

Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===

Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (Мирский) , (Мирский) Дмитрий Святополк-Мирский

Культурология / Литературоведение / Прочая старинная литература / Образование и наука / Древние книги