Россия во французской прессе периода Революции и Наполеоновских войн (1789–1814)

При объяснении причин поражения похода 1812 г. в Россию устоявшиеся за многие годы стереотипные представления о российском климате были очень удачно использованы наполеоновской пропагандой. Все попытки их корректировки были забыты, и неожиданная и суровая русская зима объявлялась главным противником Великой армии. Такая трактовка событий 1812 г. поддерживала миф о непобедимости Наполеона и надолго закрепилась в общественном мнении Франции и всей Европы. Многочисленные заявления мемуаристов, да и самого императора Наполеона о том, что погода в тот год сильно отличалась от обычной для этой местности, порождены лишь желанием французов оправдать собственное поражение чрезвычайными условиями, которые якобы невозможно было предсказать. Тем не менее в реальности император французов еще в начале 1812 г. обладал весьма точными описаниями русской зимы, основанными на многолетних наблюдениях, и реальная погода конца 1812 г. довольно точно совпала с этими описаниями.

Глава 5 Российский императорский двор и портреты российских правителей в прессе

В политико-философском дискурсе Просвещения термином «двор» в широком смысле обозначали не только семью монарха и его ближайшее окружение, но и все высшие институты государственной власти, дипломатический корпус, столичный официоз, придворные музыкальные учреждения и даже органы социального призрения. В ежедневных газетах «информационного» типа конца XVIII в. термин «русский двор» являлся синонимом словосочетания «петербургский кабинет» и употреблялся в первую очередь в заметках и очерках, посвященных дипломатии и военным кампаниям. Между тем большая часть информационных заметок из России в газетах посвящалась именно вопросам ее внутренней политики, придворному быту и жизни высшей петербургской аристократии. Важно отметить и то, что в политическом лексиконе Франции рубежа XVIII–XIX вв. термин «двор» имел весьма широкие коннотации, в основном негативные в период до 1804 г. и условно позитивные, если анализировать источники после основания Империи. В водовороте Революции двор Людовика XVI, принадлежавший эпохе Старого порядка, со всеми присущими ему институтами был уничтожен за неполных три года, а авторитет короля и королевы и их ближайших доверенных лиц рухнул еще раньше – задолго до 1789 г., чему способствовали скандальное дело об ожерелье королевы и деятельность памфлетистов[520].

Пресса конца XVIII в. служила источником самой разнообразной информации о России, в том числе о членах царствующей династии. Как уже отмечалось, образ Российского государства в европейском восприятии со времен Петра Великого был чрезвычайно персонифицирован. В этих портретах российских правителей сочетались как политические, так и личные характеристики. Но образы Екатерины II и Павла I находились под давлением революционных перемен в Европе, их антифранцузские действия во внешней политике служили объективной основной для формирования негативного образа российских монархов и политики России в целом.

Между тем эволюция политико-философских взглядов монархов не являлась тайной для европейских наблюдателей. В прессе 17601770-х гг. широко обсуждалось серьезное увлечение самой императрицы Екатерины и ее сына Павла модными идеями века[521]. Но последствия революционного «взрыва» 1789 г. довольно скоро изменили взгляды «Семирамиды Севера». Изображение следующих российских монархов сильно зависело от фазы франко-российских отношений. Реформы первых лет царствования Александра I воспринимались французами с одобрением, как образец мудрой и либеральной политики молодого царя. Однако в эпоху жесткой наполеоновской цензуры персона царя и его личные качества обсуждению не подлежали, в отличие от периода Революции, когда газеты подвергали Павла I и жесткой критике, и злым насмешкам, и превозносили, всегда при этом останавливаясь на проявлениях его характера или ума.

Политические портреты российских государей во французской прессе – это специальный информационный жанр, в 1792–1800 гг. он отражал весьма условную, а после 1800 г. едва ли не ежедневную хронику придворной и политической жизни русского императорского двора, допуская иногда значительные упущения и упрощения реального положения дел в самой России. Более того, газеты революционного периода, а затем и империи отказывались воспринимать перемены в политике двора как результат естественной эволюции политических взглядов самодержцев или их министров, воспринимая совокупность их политических взглядов как устоявшуюся и неизменную данность, а все их шаги во внутренней политике и дипломатии объясняли некими человеческими качествами, якобы изначально присущими именно монархам, облеченным неограниченной властью: «коварством», «честолюбием», «тщеславием», «страхом перед революцией», «подлинным безумием» и т. д.