Россия во французской прессе периода Революции и Наполеоновских войн (1789–1814)

Французскому читателю был уже знаком портрет нового государя. В литературе и прессе о нем часто упоминали со времен вояжа великокняжеской четы под именем «графа и графини Северных». Великий князь Павел Петрович был нелюбим при дворе своей матери, и, по мнению журналистов Moniteur, не разделял ее экспансионистских планов. Единственный раз за три первых года Революции, когда корреспонденты Moniteur вспоминали о Павле (роль которого им казалась менее важной, чем Остермана, Потемкина или Безбородко), относился к весне 1792 г., когда был опубликован «Отрывок частного письма англичанина, многие годы проживающего в Петербурге, к своему другу, англичанину, проживающему в Париже»: «Князь (Павел Петрович. – Авт.) во всем следует по стопам своего несчастного отца; и если сердце его супруги не будет подлинным храмом всевозможных добродетелей, его ожидает та же участь, что и Петра III. Характер князя с каждым днем становится все более угрюмым, нелюдимым и подозрительным. придворные его ненавидят. […] Одним словом, я предвижу, что, когда он взойдет на трон, бесчисленные революции положат конец блестящему периоду Екатерины II». Автор заметки также предположил, что очень скоро Павла на троне сменят его дети Александр и Константин, лучше понимавшие современные события. По его мнению, они «очень живо интересовались успехами Французской революции. Все те, кто связан с их образованием, – люди просвещенные»[559]. Перспектива однажды увидеть на российском троне Павла I многим казалась очень отдаленной, и, по мнению журналистов, у великого князя было немало потенциальных соперников, но смена лиц на престоле произошла раньше, чем того ожидали.

Прозорливые журналисты отмечали, что император Павел во многих вопросах отдает предпочтение Пруссии (как и его отец Петр III) и, возможно, не будет следовать политике своей матери[560]. На протяжении первых месяцев его правления отмечались положительные шаги государя и его личная скромность: «Новый император очень мирно вступил на престол самодержца. Крайняя строгость проявляется во всех деталях военной службы. Офицерам запрещается носить шубы. В состав армии, которая будет устроена отныне на прусский манер, включили корпус, что раньше находился при великом князе, из двенадцати сотен человек, вооруженных и одетых по прусскому образцу […] Император – враг роскоши, он живет в простом помещении, уже исчезли богатые наряды: он желает казаться реформатором, и начало правления этого государя рассматривают с беспокойством»[561]. Все черты характера, особенно великодушие к политическим противникам, способствовали, по мнению газеты, росту широкой популярности царя среди его подданных.

Долгое ожидание власти у трона своей матери способствовало и тому, что политические взгляды и стремления великого князя не были достоянием общественности: «Душа Павла I чересчур чувствительна. Он человеколюбив и не демонстрирует иных усилий, кроме тех, что направлены на достижение счастья людей. Его ум исполнен более основательности и глубины, нежели живости и привлекательности. В нем никогда не отмечали какой-либо господствующей страсти и не могут назвать ни одного поступка, совершенного им под влиянием фаворита. Он старается научиться всему и обладает самыми разнообразными знаниями. предпочитает спокойные удовольствия домашней жизни помпезности и сиянию двора […]»[562]. Как лишнее доказательство добродетельности и скромности Павла I корреспондент сообщал о том, что покойная Екатерина не отпускала ему более 190 000 рублей в год и не подарила ему ни одного имения, в то время как Г. А. Потемкин располагал в последние годы своей жизни доходом в три миллиона рублей[563].