Россия во французской прессе периода Революции и Наполеоновских войн (1789–1814)

В одном номере с новостями о приятных для французов итогах битвы при Дрездене Journal de l’Empire публиковала не только обзоры литературы, но и саркастический памфлет против высшего света Петербурга (со «ссылкой» на некоего немецкого писателя Мюллера, жившего там четыре года) и российского самодержца: «Император Александр, согласно нашему автору, вдохновлен высокими и филантропическими чувствами, но его характеру недостает стойкости. Вот анекдот, прекрасно изображающий личную легкость и снисходительность этого государя и крайнюю степень свободы, что царит при русском дворе. Великий камергер Нарышкин получил от императора знаки ордена Святого Андрея с бриллиантами. Этот дворянин всегда испытывал финансовые трудности и всего через несколько дней сей монарший подарок ценностью в 30 000 рублей оказался в руках ростовщика. Однако при дворе готовился большой прием и необходимо было на нем появиться во что бы то ни стало именно с бриллиантовыми украшениями. Это обязанность для всех, кто получил столь высокую и почетную награду. Нарышкин был не в состоянии вернуть требуемую сумму, а еврей был непреклонен. Как же поступить в безвыходной ситуации? Человек менее тщеславный, вероятно, сказался бы больным. Но Нарышкин избрал другой путь – более достойный хитрости русского человека. Он нашел слугу из императорских покоев, под присмотром которого находились подобные самые драгоценные награды, а также вновь изготовленные для использования лично монархом. Нарышкин льстил и умолял слугу, давил на него так, что последний передал ему на один вечер императорскую звезду, надел на себя украшение и вернулся на прием. Глаза государя сразу были поражены великолепным сиянием этой звезды, он рассмотрел и нашел ее совершенно аналогичной той, что носил сам. И поскольку он знал, что никто, кроме него, не обладал подобным украшением, он засвидетельствовал свое удивление господину Нарышкину, который отвечал на это в очень расплывчатой манере. Чем больше виновник обнимался, тем больше император удивлялся схожестью внешнего вида награды. Он закончил беседу, сухо сказав: я вынужден думать, кузен мой, что вы носите звезду, принадлежащую мне, сходство слишком велико, чтобы я мог в этом сомневаться». Нарышкин, задрожав, признался в правде, он умолял монарха, чтобы вся сила его негодования пала на него одного, а неверный слуга был прощен. Выслушав эту речь, Александр ответил: “Успокойтесь, мой кузен, сие преступление не так сурово, чтобы я не мог бы его простить. Однако сам я не смогу более носить этот орден, нужно теперь преподнести бы вам его в подарок при условии, что вы не позволите себе брать такие ссуды”. Вот, если рассказ верен, как доброта может дойти до самой крайности. Это и произошло с русским императором. Он полагает, что завершил возрождение своей страны. Однако беспорядок и мздоимство царят во всех ветвях его администрации. Политические шарлатаны и интриганы всех мастей приняты при дворе, чтобы обмануть сердце государя, достаточно только произнести вслед за доктором Панглоссом: “Все к лучшему”. С тех пора как тайна о роковой легкости его характера стала всеобщим достоянием, государь видит свою страну и свой народ только через призму ложных докладов и официальных панегириков. Он оставил безнаказанными даже те преступления, которые компрометируют безопасность его трона»[622].

Царь по предложению министра князя Голицына одобрил 8 декабря 1812 г. создание Библейского общества в Санкт-Петербурге по плану аналогичного общества в Лондоне. Цель данного общества – распространение Библии среди иностранцев разных конфессий, проживающих в России, на их собственных языках, «даже среди магометан и язычников азиатской части России» [623].

§ 2. Дворцовый переворот в России как фактор российской политики

Важным аспектом в описаниях российского двора на протяжении революционных лет оставался вопрос о престолонаследии и смене власти. Заметим, что вплоть до законодательного изменения Павлом I порядка престолонаследия в России в 1797 г. в этом вопросе существовала известная степень неопределенности, поддерживавшая мысль о возможности очередного дворцового переворота в Петербурге.

Несомненно, к числу самых экстравагантных выдумок французской прессы следует отнести слухи о якобинском заговоре в России. Источник этого слуха неизвестен. Двигателем репрессий против вольнодумства газеты единодушно называли страх царицы перед революцией в собственной стране и перед распространением революционных идей: «Французы находятся здесь постоянно под внимательным наблюдением. – сообщали из Петербурга. – Императрицу убеждают в существовании якобинского заговора против ее персоны, и гвардия в ее Царскосельском дворце будет удвоена; и что уж совсем не имело прежде примера: патрулировать окрестности дворца будут казаки»[624].