Российская экономическая система

С нашей точки зрения — это глубочайшее заблуждение.

Да, действительно, коррупция — это не уникальное российское явление. В той или иной степени ею болеет любое общество, в том числе и в тех странах, где, по общему мнению, сложилось развитое гражданское общество и давно и устойчиво работают демократические рыночные механизмы. Так, практически все опросы и рейтинги, проводимые в рамках международных общественных и исследовательских проектов, неизменно указывают на значительное присутствие этого зла во многих странах ОЭСР, прежде всего в государствах Южной Европы.

В той же Италии, например, трудно найти активного и влиятельного политика, который был бы свободен от подозрений и обвинений в незаконном использовании общественных средств, связях с организованной преступностью, попытках оказать влияние на властные решения в пользу отдельных компаний и т.п. Коррупционные скандалы периодически возникают и в США, и в Японии, несмотря на чрезвычайно высокий уровень развития в них конкурентных рыночных механизмов. А уж если вспомнить политическую и деловую практику Соединенных Штатов 100 — 150-летней давности, то она могла бы служить прекрасной иллюстрацией для фундаментального труда о формах и способах злоупотреблений и мошенничества. (Неслучайно, кстати, все словесные штампы, используемые американскими исследователями и журналистами при описании пороков России 1990-х годов («бароны-разбойники», капитализм «для друзей» и т.п.), взяты ими из работ, описывавших политические и деловые реалии США XIX века.) А создание довоенных деловых империй «дзайбацу» в Японии начиналось в том же XIX веке с приватизации государственной собственности в пользу весьма конкретных частных лиц, причем масштаб и цинизм допускавшихся при этом злоупотреблений (с точки зрения, конечно, современных, а не тогдашних стандартов и критериев) по меньшей мере не уступает соответствующим характеристикам российской приватизации 1990-х годов. Тем не менее США, Западная Европа и Япония, безусловно, являются сегодня со всех точек зрения главными центрами мирового рыночного хозяйства.

Да и в новейшее время, в том числе и сейчас, есть многочисленные примеры (Южная Корея, Малайзия, Китай) того, как относительно высокий уровень коррупции не блокировал и не блокирует «догоняющее развитие» в некоторых развивающихся странах с перспективой присоединения их в той или иной степени к клубу богатых и преуспевающих.

Все это, конечно, так. Но мы сомневаемся в доводах тех, кто призывает не драматизировать состояние дел в России в этой сфере. Дело здесь вовсе не в субъективных количественных оценках экспертов (или псевдоэкспертов), составляющих рейтинги, в которых Россия по степени коррумпированности постоянно делит первые места с Нигерией, Кот Д’Ивуаром и Узбекистаном. Дело здесь в другом — в некоторых качественных характеристиках, которые непосредственно ощущаются всеми живущими и работающими в России.

Во-первых, все живущие в России являются участниками коррупционного процесса. Разумеется, масштабы этого участия для разных людей различны, хотя бы потому, что это участие, как правило, пропорционально объему подконтрольных каждому отдельному человеку ресурсов. Но так или иначе — через дачу и получение взяток, злоупотребление служебными полномочиями, неуплату налогов и злостное уклонение от выполнения требований, установленных законом, и т.д. — в этом процессе задействовано все население. Решительная борьба с коррупцией как с явлением становится невозможной хотя бы уже потому, что в коррупции участвуют практически все, и, соответственно, никто не будет чувствовать себя в безопасности, если вдруг таковая начнется. (Именно поэтому, кстати, действительная борьба с коррупцией должна начинаться не с кампаний по поиску «оборотней», а, в первую очередь, с масштабного изменения законов и правил, с тем расчетом, чтобы реальная деятельность абсолютного, подавляющего большинства населения стала юридически корректной. Мне уже приходилось писать, что, если 95 % населения нарушает тот или иной закон, бессмысленно пытаться подогнать под него общество, — надо изменить сам закон. Причем изменить его таким образом, чтобы в нарушители попадало 5 % населения, и тогда 95 % людей, которые смогут ощутить себя законопослушными и застрахованными от преследования, с энтузиазмом помогут выявить и наказать 5 % нарушителей. Пока же действительность такова, что подавляющая часть российского общества не склонна считать коррупцию безусловным злом и внутренне не готова к решительной борьбе с нею.)