Российская экономическая система

Другими словами, в силу необходимости поддерживать определенные отношения со всеми структурами, имеющими возможность контролировать каждый такой сегмент, любой хозяйствующий субъект вынужден действовать в ограниченном экономическом пространстве, в рамках которого он застрахован от мощного системного противодействия. Естественно, это нельзя представлять себе как наличие жестко фиксированных и физически разграниченных один от другого анклавов, подобно вассальным уделам в эпоху феодальной раздробленности. В сегодняшней реальности все намного сложнее, подвижнее и, в каком-то смысле, тоньше. Нет ни единых «хозяев» для каждого сегмента, ни жесткого деления с неизменными и одинаковыми для всех границами. Так, границы и пределы являются индивидуальными для каждого конкретного субъекта — в зависимости от его размеров, сферы интересов, характера отношений, которые он выстроил с действующими на данном поле административными и криминальными структурами, а также реальными и потенциальными соперниками, да и еще от целого ряда других факторов. Более того, эти границы не являются непреодолимыми в принципе — это не бетонные стены, они имеют главным образом экономический характер — то есть их преодоление возможно, но требует непропорционально больших затрат. Так называемые «барьеры для входа на рынок» при попытке перейти в новый сегмент часто столь велики, что сопутствующие издержки перекрывают выигрыш от расширения масштабов реализации. Проще говоря, для того чтобы выйти в новую сферу или просто на новый уровень деятельности, каждый предприниматель сегодня вынужден чуть ли не заново отстраивать систему отношений с чиновниками и «авторитетами», искать соответствующие «подходы» и отбиваться (или откупаться) от недовольных. Конечно, в итоге все проблемы такого рода при наличии средств могут быть решены, но издержки будут столь велики, что фактически сыграют роль административного запрета.

Такая сегментация рынка имеет ряд существенных негативных следствий для экономики страны. Прежде всего, она повышает общий уровень издержек и тем самым снижает международную конкурентоспособность национальной экономики. Далее, она сужает размеры доступного рынка для каждого крупного производителя, что ведет к заниженным объемам производства и, соответственно, недополучению эффекта масштаба. Кроме того, она не дает конкретным производителям возможности обеспечить себя набором ресурсов по оптимальным ценам — для производства могут быть использованы только те ресурсы (например, человеческие, энергетические или финансовые), которые доступны для субъектов, действующих в данном конкретном сегменте.

Наконец, для каждого экономического субъекта, действующего в условиях фрагментированного рынка, сохраняется проблема нестабильности, связанная с взаимоотношениями и борьбой властноэкономических групп, контролирующих различные сегменты. Дело в том, что контроль существующих в стране разных групп интересов над отдельными ресурсами не дает возможности ни одной из них не только установить единоличный контроль над экономикой в целом, но даже построить внутри экономики свой собственный, замкнутый цикл хозяйственной деятельности. (Кстати, вызвавшие столь острую реакцию попытки отдельных российских «олигархов» 1990-х годов построить своего рода государство в государстве — поставить себе на службу часть государственной администрации, дополнить ее собственными силовыми и медийно-пропагандистскими структурами и т. д. — на самом деле во многом и представляй собой попытки построить такой замкнутый хозяйственный цикл, который целиком находился бы в контролируемом пространстве и в этом смысле проистекал не от избытка амбиций, а в силу экономической необходимости.) Фактически же для извлечения дохода из имеющихся ресурсов каждой из групп неизбежно приходится вступать в отношения с другими группами, достигая формального или неформального понимания. При этом, несмотря на то, что отношения между этими структурами, а также между ними и подконтрольными им хозяйствующими субъектами строятся не столько на основе рыночных принципов, сколько на соотношении сил, они, тем не менее, не принимают форму иерархического соподчинения. Соответственно, соглашение с какойлибо одной, пусть даже наиболее мощной группой не дает хозяйствующему субъекту гарантии беспроблемного существования и не избавляет его от необходимости искать соглашения с другими, в том числе и менее мощными группами.