Российская империя в цвете. Места России. Фотограф Сергей Михайлович Прокудин-Горский

«Дабский монастырь. На 11 версте по Ахалкалакскому шоссе, начинающемуся от Боржомского вокзала, несколько в сторону от дороги, находится полуразвалившийся Дабский монастырь, лепящийся под скалою, покрытой зеленью. Монастырь состоит из каменных плит, на которых высечены затейливые узоры, поражающие своим художеством: надо принять во внимание, что все это сделано веками назад. Из скалы вытекают два горных ключа с прекрасной холодной водой. <…>

Цагверский минеральный источник. В двенадцати верстах от Боржома находится деревня Цеви, а оттуда в трех верстах, вверх по ущелью Черной реки находится небольшая деревня Цагвери, славящаяся своим минеральным источником, прекрасным горным воздухом и изобилием вишен и малины. В одной версте от шоссе, в самом глухом месте ущелья, среди лесной чащи, находится источник, куда ведет очень плохая тропинка, по сторонам которой попадается много холодных пресных ключей. Источник заключен в мизерный каменный бассейн в 1 кв. аршин, без всякого навеса; глубина бассейна около 1 аршина. Местность вокруг него дикая, но очень красивая. Вода источника имеет сильно железистый вкус. Она очень холодна и выделяет пузырьки углекислоты. Цагверская вода обладает очень высокими целебными качествами, признанными наукой. К сожалению, до сих пор не сделано еще никаких приспособлений для использования ее».

После Боржома прямая дорога привела Прокудина-Горского в Тифлис, где его кавказский альбом был пополнен несколькими выразительными видами «Тпилиси», как его порой именовали местные жители помимо официального названия. Интересно, что писатель Е. Л. Марков оказался солидарен с фотографом в выборе точки, откуда древний город открывался во всей красе.

«Я сам уже хорошо знал Тифлис во всех его подробностях и описал его, кажется, достаточно пространно в своих „Очерках Кавказа“, появившихся в 1887 году. Но мне хотелось познакомить свою жену, в первый раз бывшую на Кавказе, по крайней мере, с самыми характерными углами грузинской столицы.

В этом отношении нет благодарнее местности, как вид на Тифлис с моста через Куру под Метехом. Отсюда можно окинуть одним широким взглядом и средневековые развалины старой персидской крепости, карабкающейся своими стенами и башнями по высочайшим гребням скалы, и угрюмый замок Метех на своем неприступном берегу среди своих крутых насыпей, и глубоко провалившиеся вниз берега Куры, застроенные целым лабиринтом старинных домов, поднимающихся прямо из ее вод на колоссальных каменных устоях, со своими висячими над водою утлыми галерейками и лесенками, с маленькими несимметричными окошечками, глядящими чуть не в самые волны Куры, со спускающимися в реку ведрами на длиннейших веревках. Тут же у моста и самая восточная из всех тифлисских построек, старинная персидская мечеть Алия, вся кругом одетая со стенами и куполом в изя-щные голубые изразцы, окруженная тесными переулочками и крохотными лавчонками шумного мусульманского базара».

В Тифлисе Прокудин-Горский, как обычно, обошел тему «города контрастов», а сосредоточился на съемке «уходящей натуры» – старинной застройки. В этом он продолжал следовать своей концепции: зафиксировать облик памятников прошлого, пока они не исчезли под натиском капитализма, безжалостно перекраивавшего старые города под свои коммерческие нужды. Это промежуточное состояние Тифлиса, где еще сохранялся относительный баланс старого и нового, описал Г. Г. Москвич:

«С внешней стороны, в смысле благоустройства, Тифлис поражает своими контрастами. Осматривая некоторые части „нового“ города с его роскошными красивыми зданиями, богатыми витринами магазинов, электричеством, трамваем, мостовыми, водопроводом и пр., вы готовы на минуту вообразить, что находитесь в Петербурге или Варшаве, но только на минуту, потому что стоит вам свернуть в сторону – в какой-нибудь старый персидский квартал, чтобы „чисто азиатская действительность“ вызвала бы в вас удивление: как это в Тифлисе – несомненной столице Кавказа – до сих пор сохраняются почти в полной неприкосновенности все несовершенства азиатского города?

Город развел на своей земле 100 десятин леса – так называемая лесо-культурная дача.

Эриванская площадь представляет нечто среднее между старым и новым городом – между Тифлисом прошлого и Тифлисом будущего. В „новом“ городе улицы широки, мощены, причем в числе их Головинский проспект играет роль Невского. Дома на Головинском проспекте и прилегающих к нему улицах довольно обширны, высоки и красивой архитектуры; много роскошных магазинов, из которых иные смело могли бы занять место в ряду лучших магазинов столиц.