Российская правовая политика в сфере защиты прав и свобод личности

Вряд ли целесообразно выводить государство в качестве сервильного компонента концепции личности и власти. Государство осуществляет собственные функции, которые в конечном итоге направлены или должны быть направлены на достойное и свободное расположение человека в системе общественных отношений. Выполняет ли современное Российское государство их? Конечно, нет. Невыполнение функций по защите личности, и в то же время чрезмерная опека, доходящая до невообразимого тотального вмешательства в сферу личностных отношений, пространство индивидуального бытия есть две стороны одной и той же негативной ситуации. В связи с этим совершенно справедливо звучат слова Н. И. Матузова: «Зачем власть, если она не «опекает» и не защищает гражданина, то есть не выполняет своей первейшей функции? Однако все дело – в целях, методах, конкретных условиях. Плохо, когда власть дистанцируется от личности, снимая с себя всякую ответственность за ее существование и выживание. Но еще хуже, когда «забота» власти о своих «подданных» простирается так далеко, что это «кураторство» превращается в тотальный контроль над ними. В этом случае суверенитет индивида – тем более фикция. Выход – в поисках разумных форм сочетания указанных подходов в пользу личности»[162]. Осознание такого обстоятельства есть уже шаг вперед в построении новых форм взаимодействия личности и государства в России.

Возникает важный методологический и аксиологический вопрос: о приоритете прав личности перед государством. В литературе отражены различные точки зрения на эту проблему. Так, например, И. И. Лукашук пишет: «Значение признания прав человека высшей ценностью особенно очевидно с учетом общей закономерности: интересы государства в той мере, в какой они представляют интересы общества в целом, всегда будут приоритетными. Без этого невозможны ни общество, ни государство. <…>

Признание приоритета прав и интересов отдельного человека перед правами общества нарушило бы один из основных принципов демократии, согласно которому осуществление человеком своих прав не должно нарушать права и законные интересы других[163].

А. И. Ковлер пишет о том, что утверждение приоритета прав и свобод человека перед правами коллективными, будь то нация, государство, международное сообщество, – явление универсальное и необратимое[164]. Хотелось бы полностью разделить данную точку зрения. Действительно, что можно придумать более эффективное для сдерживания государства, чем приоритет прав и свобод человека перед всеми остальными правами. Однако такого состояния, принципа взаимодействия личности и окружающей ее действительности еще нужно достигнуть. И тормозом, как это ни парадоксально, являются не только сложившиеся отношения, привычки не замечать личностные проблемы на фоне общественных, но и сама личность, ее недостаточно активная позиция по защите своих прав, по использованию действующих правовых норм в собственных интересах.

О приоритете прав и свобод человека можно говорить как о принципе, как о счастливой возможности, которой еще нужно добиться, выиграть как шанс цивилизованного развития в сложном противостоянии со всем негативным, что не дает утвердить в рамках российского общества уважение, достоинство и свободу личности.

Для этого, в том числе, необходимо избавление от восхищения перед всяким общественно-политическим устройством, которое свойственно антиантропоцентричному пониманию места и роли личности в социальной системе. «Поэтому совершенно противно здравой политической теории возведение какого бы то ни было образа правления на степень чего-то вроде религиозного догмата, составляющего предмет веры и признаваемого за абсолютную истину[165]. Предметом веры может быть Бог, сама личность, ее жизнь, благополучие, но не государственно-политическая система.