Российский хадж. Империя и паломничество в Мекку

В то же время властям в Туркестане все больше хотелось знать о маршрутах, по которым местные мусульмане ездят в Мекку, особенно о предполагаемых «тайных» маршрутах через Афганистан и Индию, где у России не было консульских форпостов. В газете вышло несколько статей, явно направленных на то, чтобы побудить паломников пользоваться легальными маршрутами, российскими поездами, пароходами и консульствами, с целью облегчить контроль и отслеживание перемещений. Примером служит статья от 1895 года: в ней читателям сообщались дополнительные практические сведения о том, как совершать хадж из Туркестана, пользуясь официальными русскими каналами. Статья рассказывала о правильном заполнении «документов на хадж», о правах мусульман как русских подданных на консульскую защиту за границей, о правилах поведения в поездах и на пароходах и о необходимости соблюдать санитарные нормы и проходить через карантинные пункты193.

В последующие несколько лет в «Turkistan wilayatining gazeti» вышел еще ряд статей, рекламирующих услуги джиддского консульства для российских мусульман. На первый взгляд это простые извещения о новых услугах. Но скорее то были расчетливые попытки заманить паломников в джиддское консульство и отвлечь от конкурирующих институтов, организованных вокруг паломнического потока. Разумеется, это не было простым благоволением режима своим мусульманским подданным, как часто изображалось в таких статьях, а являлось частью государственной программы слежки, контроля и перенаправления российских паломников на легальные маршруты. Например, статья от 1895 года описывает возможность мусульманам оставить деньги и ценности в консульстве перед тем, как направиться в Мекку. В Джидде имелись местные дельцы, которые предлагали ту же услугу уже много веков, но они дорого брали и были известны воровством у паломников. А теперь консульство в Джидде предлагало эту услугу всего за 5 копеек. В статье рассказывалась история со счастливым концом – о том, как в 1894 году двенадцать мусульман оставили в джиддском консульстве 3 тысячи рублей и как «все деньги и имущество были возвращены паломникам» по их возвращении из Мекки. Кроме того, в статье описывалось, как русский консул обнаружил в Джидде выморочное имущество нескольких умерших бухарских и русских подданных на общую сумму 2,5 тысячи рублей. В соответствии с исламскими традициями и согласно своей роли защитника прав русских подданных, отмечалось в статье, джиддское консульство в тесном контакте с османскими властями и русскими учреждениями на родине успешно поработало для передачи имущества законным наследникам194.

Трудно судить, насколько эффективно эти статьи убеждали туркестанских мусульман пользоваться услугами джиддского консульства. Но ясно, что, несмотря на такие публикации, многие мусульмане в Аравии по-прежнему опирались на альтернативные источники поддержки, а консульства избегали. Мы видим это по другим статьям, которые косвенно предупреждают желающих совершить хадж о рисках, связанных с игнорированием консульства в Джидде и официальных процедур в ходе паломничества. Например, одна статья от 1895 года сообщает, что в предыдущем году более 3 тысяч мусульман совершили хадж из России через Джидду, но только половина из них зарегистрировалась в консульстве, у остальных же, предположительно, не было паспортов. Статья указывает на проблемы, с которыми позже столкнулись эти вторые, когда приехали в Константинополь, явились в русское генеральное консульство и запросили въездную визу в Россию. Без документов, подтверждающих российское подданство, генеральный консул отклонил их прошения, и люди застряли в Константинополе195.

Исторические исследования колонизации Россией Туркестана в конце XIX века зачастую рассматривают данный процесс так, как если бы он разворачивался внутри границ этой новоприсоединенной территории. При ограничении региональными рамками трансграничные аспекты процесса остаются скрытыми. Чтобы увидеть их, мы должны иначе осмыслить российскую колонизацию Центральной Азии – не как процесс, заключенный внутри жестких границ, но скорее, следуя Дэвиду Ладдену, как сложный процесс, испытавший влияние локальных, региональных и глобальных трансформаций, которые происходили внутри изменчивых «имперских контуров пространства» и отражали попытки контролировать человеческие ресурсы и миграции196. Статьи, рассмотренные выше, демонстрируют тесную связь между русскими властями в Ташкенте и Джидде, порожденную массовым перемещением паломников между Туркестаном и Аравией и организованную вокруг него, – сотрудничество с целью колонизации Туркестана и интеграции мусульман в империю.