Российский хадж. Империя и паломничество в Мекку

Нелидов затронул чувствительный вопрос. Русские чиновники, как и их европейские коллеги в других колониальных империях, весьма беспокоились о потенциально подрывном политическом влиянии хаджа на мусульман. В частности, многие тревожились, что хадж, будучи массовой встречей мусульман со всех концов света, усиливает чувство солидарности мусульман как членов общеисламского сообщества (уммы) и подрывает политику культивирования имперской идентичности и лояльности. Целый ряд ученых доказывали, что в действительности происходит противоположное: в результате массового хаджа мусульмане впервые сталкиваются с разнообразием внутри своего сообщества, и из-за этого у них часто усиливается ощущение своей локальной принадлежности и национальной идентичности180. Тем не менее страх перед этим паломничеством как перед политической угрозой был широко распространен среди европейских колониальных чиновников и сильно влиял на попытки России поставить хадж под государственный контроль.

Чтобы оградить российских паломников от иностранных влияний за рубежом, укрепить их идентичность как российских подданных и лучше узнать их маршруты и действия за границей, Нелидов добивался от МИДа усиления поддержки паломников и расширения спектра услуг для них. Он указывал еще на одну причину: османский султан начал использовать пренебрежительное отношение России к ее мусульманам и завоевывать их лояльность, предоставляя бесплатный проезд на пароходах до Мекки181. Нелидов писал: «Признавая, таким образом, что стремление мусульман в Мекку на поклонение составляет факт, с которым России… необходимо считаться и затруднять которое едва ли соответствует действительным нашим интересам, мне кажется, что чем лучше будут те условия, которыми… будут пользоваться русские магометане…, тем более мы можем надеяться в будущем на их преданность». Помимо прочего, он предлагал открыть новое русское консульство в Джидде, куда отправлялось большинство паломников после Константинополя. Там русские чиновники могли бы наблюдать за паломниками, собирать больше сведений об их поездках и поведении. Консульство стало бы форпостом посольства, откуда можно было бы следить за потоком паломников, разыскивать пропавших и вести дела о наследстве умерших в ходе поездки182.

Следуя предложению Нелидова, в ноябре 1890 года Россия подала османскому правительству прошение о разрешении открыть новое консульство в Джидде для обслуживания «многочисленных мусульман», проезжающих через этот город с целью «совершения священного паломничества» в Мекку183. Османский султан дал разрешение, отметив, что «другие страны держат консулов» в Джидде и «нет причин» отклонять российское прошение. Российское консульство в Джидде открылось в феврале 1891 года. Консулом стал российский мусульманин, татарин в возрасте пятидесяти одного года, по имени Шахимардан Мирясович Ибрагимов (русские коллеги называли его Иваном Ивановичем). В Джидде Ибрагимов присоединился к уже многочисленным европейским консулам: британскому, французскому, шведскому, австрийскому, греческому, голландскому и испанскому. Это свидетельствует о росте европейского участия в хадже в колониальную эпоху и о роли османской Аравии в международной торговле184. Османское правительство понимало угрозу этого растущего европейского влияния на хадж и Аравию. Например, в 1882 году оно возобновило запрет на приобретение земель и имущества в Хиджазе «иностранными» – индийскими, алжирскими и российскими – мусульманами. Это было сделано после предупреждения местных властей, что, если правительство не воспрепятствует аккумуляции имуществ «незаконными средствами в руках иностранных мусульман», дойдет до того, что «большая часть Святой Земли окажется в руках подданных иностранных держав», и эти державы затем используют ситуацию «по своему обыкновению», чтобы «выдвинуть нелепейшие притязания»185.

Российский МИД выбрал Ибрагимова на должность консула в Джидде благодаря его обширному опыту государственной службы, знанию исламской культуры и традиций, владению языками и статусу доверенного мусульманина-посредника. По происхождению татарин из Оренбурга, Ибрагимов прибыл в Джидду из Ташкента, где двадцать лет прослужил русскому правительству как член круга мусульманских информантов-администраторов. С 1870 по 1880 год Ибрагимов и его брат-близнец служили переводчиками в канцелярии генерал-губернатора и редакторами официального турецкоязычного органа русской администрации «Turkistan wilayatining gazeti»186. В этот период Ибрагимов написал и опубликовал несколько важных этнографических сочинений, на которые царские чиновники опирались при разработке политики в отношении ислама у казахов. Он также исполнял дипломатические поручения для русского генерал-губернатора, совершая поездки в Хиву, Бухару, Персию и Индию для переговоров с тамошними властями187.