Российский хадж. Империя и паломничество в Мекку

Во многом подобно османам, русское правительство стремилось направить поток паломников из России на один санкционированный маршрут – в основном по экономическим соображениям. В эпоху, когда Россия быстро модернизировалась и старалась увеличить пассажиропоток по своим новым дорогостоящим железнодорожным и пароходным линиям, многие царские чиновники разглядели экономический потенциал хаджа. Они увидели в массовой циркуляции паломников между Россией и Аравией не только возможные угрозы общественному здоровью и стабильности империи, но и пассажиропоток для российских поездов и пароходов, а значит, источник доходов для казны242.

Россия могла бы организовать хадж, просто применив модель, разработанную в 1889 году для русского православного паломничества в Иерусалим, как предлагал один из руководителей МВД243. Царь Александр III официально поддержал Императорское православное палестинское общество (ИППО), созданное в помощь паломникам, направляющимся в Иерусалим. Пользуясь государственным финансированием и публичной поддержкой царской семьи, ИППО организовало систему услуг и учреждений для православных паломников вдоль их маршрутов через российские и османские владения, в том числе странноприимные дома в Одессе и филиалы ИППО во всех частях Российской империи. Центром этой русской православной паломнической инфраструктуры был комплекс зданий, построенных ИППО в Иерусалиме, примыкавший снаружи к старой городской стене. Этот комплекс существует до сих пор и называется Русским подворьем. К нему принадлежат общежития для паломников, больница, трапезная, маленькая церковь и духовная миссия с русским православным клиром244.

Но Россия не последовала этому совету. Многие чиновники решительно протестовали против равного отношения к хаджу и православному паломничеству. Они предупреждали, что если правительство окажет одинаковую помощь мусульманским и православным паломникам, то подаст этим опасный сигнал – будто бы Россия старается поощрять хадж или хуже того: дает преимущество исламу перед православием245. Они боялись реакции православной церкви, которая имела в империи привилегированный статус и служила важнейшим источником институциональной поддержки режима. В то же время они тревожились, что мусульмане могут возмутиться вмешательством государства в хадж как попыткой ограничения их религиозной практики.

Эти заботы и трудности, связанные с хаджем, высвечивают гораздо более серьезную проблему, стоявшую перед Россией: как примирить идентичность России как православного государства, исторически привилегированное положение православной церкви в империи и – с другой стороны – конфессиональное многообразие российского населения, необходимость интегрировать эти разнообразные народы и реально управлять ими? Как извлечь экономические и иные выгоды из хаджа, но так, чтобы это не походило на контроль или вмешательство?

В конечном счете правительство так и не создало и не поддержало какого-либо эквивалента ИППО для мусульманского паломничества и не построило полноценного комплекса зданий для своих паломников в Мекке или поблизости. Самое удивительное, что, как будет показано в этой главе, русское правительство никогда официально не объявляло ни о своей поддержке хаджа, ни о планах по его организации. Эти планы никогда не разрабатывались централизованно каким-либо министерством или учреждением, но проводились в жизнь децентрализованно и полусекретно.

* * *

Идея организации санкционированного государством маршрута хаджа была впервые высказана в 1896 году в подробной «Записке о паломничестве мусульман, значении его и мерах к упорядочению» Министерства внутренних дел. В этом документе не только сообщались сведения о том, каким образом мусульмане обычно совершают хадж, и описывались три главных маршрута российских мусульман для поездок в Мекку, но и подчеркивалось, что правительству настоятельно необходимо заняться организацией хаджа – по санитарным, политическим и экономическим соображениям. Для наилучшего достижения этой цели предлагались конкретные меры. Они были разработаны на основе данных, собранных русскими консульствами за границей, в первую очередь в Джидде.