Ростов-папа. История преступности Юга России

Пока до глубинки дошли сведения об амнистии, пока в Ростове новые власти кумекали, что бы это значило для воровского города-папы и как сподручнее организовать освобождение заключенных, те взяли инициативу в свои руки. 7 марта 1917 года из Богатяновского централа, связав практически не сопротивлявшихся надзирателей (которые были еще более дезориентированы), сбежали сразу две сотни уголовников и дезертиров. А когда одного из уголовных на следующий день поймали, тот спокойно объяснился во вновь образованной думской милиции: «Зря тока время тратите на облавы, мы воровать больше не будем». На недоуменные вопросы он уточнил сенсацию тем, что, мол, «братва на киче порешила пока не баловать, поглядеть, шо будет». Другие утверждали, что намерены записаться волонтерами в действующую армию.

Для самой милиции это стало как гром среди ясного неба. Старая структура полиции была развалена, ее архивы, как и архивы охранного отделения, разграблены и украдены (об этом позаботились как уголовники, так и политические). Новая муниципальная полиция, превратившаяся в милицию, только начала формироваться. Идти в нее никто не хотел — пришлось городской управе бросить клич студентам и сознательным рабочим. На 150 милицейских постов набрали 400–500 восторженных школяров-желторотиков, которые понятия не имели о правоохранительной работе. В Ротонде городского сада, предварительно выгнав оттуда черносотенский «Союз русского народа», школяры устроили штаб, подчинявшийся не управе, а Студенческому революционному комитету. Чтобы как-то выделяться из студенческой массы, нацепили на левый рукав университетской шинельки белые повязки с трафаретом соответствующего участка и летучего отряда. Участковый начальник и его помощник пришивали узкую полоску материи на левой руке, но уже красного цвета. Помощник начальника милиции украсил себя широкой красной полосой на левом рукаве и двумя в петлице.

Кроме студиозусов, в милицию пошла и «политика». Одним из самых активных агентов судебно-розыскного отделения стал большевик Григорий Черепахин, чьим именем сегодня названа одна из улиц Ростова, на которой он жил (бывшая Степная). Его отец, тоже большевик, участник Первой русской революции, после каторги открыл при той же Ротонде закусочную, сменив пролетарские идеалы на мелкобуржуазные.

Еще одним известным политиком стал новоиспеченный милиционер Семен Собинин, родной брат известного в Ростове революционера-бомбиста Анатолия Собино (Виталия Сабинина), участник большевистского подполья.

Начальником над этим странным кампусом поставили настоящего пролетария — бывшего конторщика, председателя профсоюза торгово-промышленных служащих Павла Калмыкова (один из первых ссыльных социал-демократов-меньшевиков с 17-летним партийным стажем, клички — Жажда, Валентин, Макар), который, не рассчитывая только на революционную сознательность молодежи, сумел внести упорядоченность в хаотичную беготню студентов и привлечь в милицию не самых одиозных бывших сыскарей. Они и составили основу «летучего отряда по борьбе с шинкарством и спекуляцией».

Пожалуй, только они да еще сознательная «политика» сумели хоть как-то поддерживать ситуацию на сносном уровне. Ибо студиозусы с началом нового учебного года разбрелись по аудиториям, и в милицию стал инфильтровываться кто попало. Одним из них стал харьковский аферист Мушенко. Он тыкал в лицо обывателям мандат члена Петроградского совета и представлялся помощником самого Калмыкова. Размахивая липовой бумагой, Мушенко устраивал обыски, изымал ценности «на революцию» и заставлял проституток обменивать свои желтые билеты на «пачпорта» нового образца. За что слупливал с облапошенных бабочек аж 45 целковых.

Были и более курьезные случаи. В местной газете не без злорадства писали: «16 мая в управление городской милиции явился пьяный милиционер Мартынов и устроил скандал. Когда Мартынова повели к комиссару, он ударил по лицу сопровождающего милиционера и порвал на нем одежду. В данный момент Мартынов находится под арестом и ожидает суда».

Вскоре выяснилось, что и помощник начальника милиции Петр Исконцев, по чудом сохранившимся данным из картотеки охранки, оказался бывшим провокатором по кличке Михайлов. Скандальная репутация за ростовской полицией-милицией тянулась и в новое время.

Вскрытие жандармских архивов выявило, что товарищ председателя Ростово-Нахичеванского совета, большевик Вячеслав Крылов, призывавший расстреливать меньшевиков, в свое время активно сотрудничал с Московским охранным отделением. В 1915 году он сдал охранке «любимца партии» Сергея Кирова и Ильмера Тика. Что поделаешь, бывает.

Кстати, в столице донского казачества Новочеркасске положение было куда хуже: там руководство новой милиции (насчитывавшей всего 179 человек) во главе с юнцом Тарариным полностью состояло из студентов Донского политехнического института. Эти вообще ничего не смыслили в оперативной работе, занимаясь митинговщиной и писаниной трогательных прокламаций.