Ростов-папа. История преступности Юга России

Отсутствие твердой власти оживило ростовскую гопоту, и город наводнился налетчиками, громилами и ворами.

12 февраля 1918 года на собрании рабочих организаций Ростова было признано необходимым «профильтровать Красную гвардию». 3 марта появился приказ: «Ввиду того, что среди красногвардейцев находится много отрицательного элемента, который беспощадно расхищает народное достояние, штаб Красной гвардии объявляет: красногвардейцы и частные лица, замеченные в краже народного имущества, будут расстреливаться без суда».

Все было бесполезно, отличить красногвардейца от налетчика, особенно в ночное время суток, не представлялось возможным.

В 1918 году на те самые «74 дня» власть, точнее, безвластие в городе перешло к левацкой политбосоте, причудливо объединившей большевиков, меньшевиков, левых эсеров, бундовцев, националистов, батьков, анархистов и прочих авантюристов всех мастей.

В Ростове в это время буйствовал отряд «черной гвардии» известной бомбистки и анархистки Маруси Никифоровой, соратницы Нестора Махно, известной своим участием в ряде бандитских налетов на банки и подрывах кафе, магазина и пассажирского поезда. Пользуясь поддержкой своего старого знакомого по эмиграции, бывшего меньшевика-интернационалиста Владимира Антонова-Овсеенко (в начале 1918 года он занимал громкую должность Верховного главнокомандующего советскими войсками Юга России), прибыв с Украины на бронеплатформе с орудием, Маруся со своей братвой захватила в Ростове ряд банков, в том числе кассу Румчерода (ЦИК советов Румынского фронта, Черноморского флота и Одессы). А в начале апреля на площади перед Новым базаром она устроила уничтожение капитала и «рождение нового мира» — сожжение ценных бумаг и облигаций (называлась астрономическая сумма в 418 миллионов рублей). Акция впечатлила, хотя ценные бумаги уже никакой ценности не имели. Но золото и бриллианты все же осели в карманах борцов против капитала. Местная Красная гвардия боялась ей помешать, ибо вслед за ней прибыли с Украины анархистские отряды Арона Барона, Махно, Желябова, Васильева и др. По свидетельству очевидца Николая Янчевского, 7 апреля 1918 года по постановлению президиума Доноблисполкома командовавший местной гвардией Федор Зявкин попытался было арестовать Марусю, но это закончилось избиением гвардейцев, а самого побитого Зявкина чуть было не поставили к стенке, как пособника капитала.

Да и сама Маруся, не задумываясь, обстреляла из пулеметов особняк Доноблисполкома, призывая к немедленной анархии. Для острастки. На что ДОИК ответил обиженным воззванием: «…здесь в Ростове банды хулиганов, прикрываясь именем анархистов, ложно называя себя революционерами, творят свое гнусное дело провокации».

Анархисты были крайне популярны в Ростове. Здесь издавались сразу три их газеты: «Черное знамя», «Анархист» и «Вольная коммуна».

Анархический Украинский полк прапорщика Петра Петренко-Платонова, полного георгиевского кавалера, под давлением германцев с боями отступил в Донскую область на собственном поезде с артиллерией. Здесь в качестве «компенсации» за революционную борьбу он ограбил банки в Таганроге и Ростове и отбыл для дальнейших подвигов на Царицын.

Не чуждый кандальной романтики Нестор Махно, побывавший в Ростове весной 1918 года, вспоминал: «…картина была поистине кошмарная. Отметим, что при отступлении среди населения, и казачьего населения в особенности, которое в это время в массе стояло еще на раздорожье красной левизны и белой правизны, быстро рождались кадры воров, которые поддерживались профессиональными ворами, вообще разъезжавшими по стране, хватая то там, то сям рыбку в мутной водице. Грабежи росли с необыкновенной быстротой и в чудовищном масштабе, росли под влиянием исключительно низменных страстей грабежа и мести: мести и тем, кто радовался победам контрреволюции, и тем, кто по-обывательски занимал нейтральную позицию…»

Местному Совнаркому, погрязшему в политических дрязгах и пытавшемуся сохранить хотя бы видимость управления, было не до них. Собственных партбандитов хватало.

К примеру, весьма отличился товарищ Войцеховский, военный комиссар города, назначенный тем же Антоновым-Овсеенко на Дон после того, как в конце зимы 1918 года он чудом избежал расстрела своими же товарищами, буйствуя на посту военкома Харькова. В Таганроге и Ростове на той же должности Войцеховский продолжил бессудные расстрелы (в том числе юнкеров, кадетов, реалистов, гимназистов) и обыски с конфискациями у зажиточных слоев населения. Он официально обложил буржуазию Ростова контрибуцией в размере 12 миллионов рублей и даже сумел выколотить половину суммы. Кто не мог оплатить в срок, объявлялся контрреволюционером и шел по известному маршруту «в сторону Харькова» (вдоль железнодорожных путей Ростов — Харьков проводились основные расстрелы).

В романе Алексея Толстого «Хождение по мукам» он был выведен под именем комиссара Бройницкого, устроившего террор в Ростове.