Ровесники. Немцы и русские (сборник)

Заведующей геофизической лабораторией была женщина, которая не являлась «сотрудником» и не имела геофизического и вообще инженерного образования. То, что она руководила лабораторией, было иллюстрацией острой нехватки кадров в «Висмуте» в те времена. Она со своей семьёй готовилась к возвращению в СССР и должна была сдать мне дела по лаборатории. Кроме помещения, оборудования и кое-какого имущества передаче подлежала документация, в частности журналы с рукописными результатами лабораторных измерений разных видов. Журналы были секретными, страницы в них были вручную пронумерованы и прошнурованы, где положено стояли печати и подписи. Я должна была всё это принять и расписаться за каждый документ. Тут меня подстерегла неприятность, потребовавшая немедленного и тяжёлого решения. В одном журнале с результатами измерений в «хвостах» не хватало двух или четырёх листов, попадавших на центр тетради. В нумерации был соответствующий разрыв. С позиций того времени (да и теперешнего тоже) утрата страниц в секретном документе была чрезвычайным происшествием, за которым должно было следовать наказание. Самое малое – лишение права работать с секретными документами, самое большое – тюрьма. Один мой сокурсник, добросовестный и честнейший, но рассеянный человек, работая в СССР, потерял незначительную, но засекреченную бумажку и был приговорён к реальному тюремному сроку Ему повезло: как раз проходила всесоюзная амнистия, и он был амнистирован. В моём случае отсутствующие листы содержали тоже незначительную информацию – всего лишь о «хвостах» на небольшом участке без указания расположения. Кроме того, это могла быть ошибка при исходной нумерации страниц. Заведующая, которая за всё это отвечала, была спокойная приятная женщина. По поводу недостатка страниц сказала, что это ошибка нумерации и что нет причин для беспокойства. Я не понимала, делает ли она «хорошую мину при плохой игре», проявляет наивность или на объекте привычно не придают значения таким вещам. Я испугалась возможной катастрофы, когда виноватой окажусь я, нас с мужем отправят обратно в СССР, где меня лишат доступа к профессии. С другой стороны, мне страшно было навредить человеку в случае, если ситуация действительно ничтожна. Я была воспитана в «высоких» понятиях, у меня не было ни жизненного, ни служебного опыта, не с кем было посоветоваться. В результате я «приняла» злосчастный журнал с недостающими страницами и стала заведующей геофизической лабораторией. Когда журнал заполнился до конца, я, как и полагалось, сдала его в архив, где ничего не заметили. Я вздохнула свободно. Теперь я считаю, что не должна была принимать дефектный журнал. Из сочувствия к прежней заведующей можно было не привлекать внимания других служб, но с журналом должна была разобраться.

Со времён Марии и Пьера Кюри было известно о вредности контакта человека с радиоактивными элементами, но уровень знания в разное время был разным. В 1950-е годы на предприятиях «Висмута» соответствующая техника безопасности была по современным меркам недостаточной. В шахтах проблема заключается во вдыхании радиоактивной пыли и газа радона и непосредственном воздействии излучений урановой руды. В геофизической лаборатории проблемы те же, но вредное воздействие связано с порошковыми пробами руды и пустой породы, которая тоже радиоактивна. Отношение нас, специалистов, к вредности собственной работы и к технике безопасности было, я бы сказала, легкомысленным соответственно «духу времени», чему способствовало и то, что рядом не было выраженных случаев профессиональных заболеваний. В частности, ни я, ни мой муж никак не пострадали. Лично я знала только двух женщин, которые утверждали, что они физически чувствуют приближение к пробам урановой руды. В обязанности одной входило приносить в геофизическую лабораторию пробы готовой продукции, то есть высококонцентрированной урановой руды. Вторая работала в самой лаборатории. Ни одна из них, насколько мне известно, не обращалась по этому поводу к врачу и не заболела, пока я работала в «Висмуте». Не исключаю, что у этих женщин и других работников «Висмута» в дальнейшем проявились отдалённые последствия вредных воздействий радиоактивности. Всё это должна знать медицинская статистика, если она велась.

Слова «уран» и «радий» в рабочих документах для усиления секретности заменялись названиями других веществ, причём был не один вариант замены. Я их уже подзабыла, но одно время уран условно назывался «альбит» – минерал, к урану не имеющий отношения.