Ровесники. Немцы и русские (сборник)

Есть в Забайкалье и мрачные места, например, долина реки Уров с печально известной уровской болезнью (болезнь Кашина-Бека), связанной с недостатком в почвах селена и низким соотношением кальция и бария к стронцию в почвах и, соответственно, во всей пищевой цепочке. Попытка соотнести это заболевание с повышенной радиоактивностью почвы исследованиями ВИРГа не подтвердилась.

Тем временем страна постепенно становилась более свободной, людям хотелось меньше официоза, больше внимания отдельному человеку. Появилась целая плеяда поэтов, режиссеров, произведения которых расширяли наше мировосприятие. Критические обсуждения системы, поиски альтернативы, клубы по интересам, авторская песня, короче, все, что теперь принято называть движением шестидесятников. Я с энтузиазмом, будучи ещё секретарем комсомольской организации ВИРГа, включился в создание Клуба «Геолог», инициаторами создания которого были молодые сотрудники ВСЕГЕИ. Сохранилась выписка из протокола № 1 собрания представителей общественности геологических организаций Ленинграда, состоявшегося 13 декабря 1962 года, в котором принимали участие сотрудники ВСЕГЕИ, СЗГУ, ВНИГРИ, ВИРГа, ЛГИ и других геологических и близкородственных организаций. Утвердили устав клуба, занялись организационной деятельностью. Территориально клуб «Геолог» приписывался к Дворцу культуры имени С. М. Кирова. Одним из удачных начинаний инициативной группы клуба был организованный в конференц-зале ВСЕГЕИ вечер поэзии. Всё это было ещё необычно для политической обстановки того времени. В первых рядах сидели члены парткома, настороженно прислушиваясь к происходящему на сцене, звучащему для них определенным вызовом. Читал своего «Неандертальца» Олег Тарутин, своей сатирой вызывал приступы смеха Слава Лейкин, Жене Клячкину пришлось повторить секретарю парторганизации слова из песни: «цинковая река». Что почудилось бдительному функционеру? Цинковые гробы?

Тогда Афганистана ещё не было.

Женя – это особое явление в бардовской песне. Музыкально одаренный, он обладал способностью полутонами затронуть потаенные оттенки души и настроения. Он был прост в общении, я встречался с ним в известной квартире Сталины Мишель на Литейном проспекте, где собирались любители бардовской песни. Последний раз он выступал в год своего 60-летия в клубе «Восток», был растроган теплым приемом и собирался приезжать регулярно, а может быть, и вернуться. Через три месяца его не стало.

Но неожиданным событием для большинства явилось буквально явление народу в лице молодого Иосифа Бродского. Он читал то, что теперь называется «ранним Бродским», просто другого ещё не было, и что, на мой взгляд, является лучшим и было очень востребованным в то время. Конференц-зал довольно внушительных размеров был переполнен, но когда юный рыжий поэт вышел на сцену и приступил сквозь непроизвольно потекшие слезы монотонно и картавя читать:

Плывет во тьме непроходимой,

Среди полночного надсада
Ночной кораблик негасимый
Из Александровского сада…,

загипнотизированная аудитория не просто стихла, а замерла в каком-то трансе.

Подобное состояние зала я испытал только один раз, когда ещё мало кому известный актер Смоктуновский играл в БДТ князя Мышкина, душевно больного человека. Весь театр находился в каком-то другом измерении, создававшемся великим артистом. На экране созданный впоследствии фильм не передает это чувство, для него необходимо живое присутствие актера и зрителя. И недостаточно быть просто талантливым артистом. Вспоминая, например, исполнение Хлестакова тоже начинающим Игорем Медведевым, понимаешь, что это был, наверное, лучший, да просто родившийся для этой роли артист, и это была блистательная, но все же игра.

Возвращаясь к вечеру, организованному Клубом геологов, сожалею только об одном, что запись, которая велась в радиорубке, с началом выступления Бродского прервалась, потому что закончились мои магнитофонные ленты. Теперь я подозреваю, что её мне просто не отдали, поскольку уже начинались гонения на Бродского и впереди маячили известный суд над «тунеядцем» и ссылка.

А деятельность Клуба со временем сошла на нет, для меня она потеряла всякий интерес, когда определенные службы решили ввести своих осведомителей. Но как органы ни старались контролировать или даже противодействовать новым веяниям, невозможно было остановить стремление людей получить ответы на вечные вопросы: кто мы и зачем? как лучше жить? В этот период началось медленное проникновение восточной философии, йоги. Я перевел несколько глав из английского текста агни-йоги, удалось почитать труды Рерихов, Блаватской, стал практиковать аутогенную тренировку по системе немецкого психолога Кляйншмидта (ГДР-овский вариант известной системы западногерманского психолога Шульца).

В Германской Демократической Республике