— Вот какой пример! Старик еврей рассказывал мне третьедневось. Жил он де-то в Пинске под поляками. Город этот немцы заняли. Голод аховый! Придешь, говорит, до дому, ребята уж полегли. Утром ране света проснутся и кушать просят. И вот вымешь им из кармана шелуху от огурцов, ботву картофельную, что от бошей насбираешь — нате, ешьте. И что же получалось! От этакой жизни ребята задолго до времени говорить выучивались, мученьем язык крутило. А вы говорите, грамотных не хватит. Кровью должна у нас грамота выйти! Вот посмотри на Алчевскую волость, там учитель один есть — ладный парень, за совесть работает. Ни тебе бумаги, ни тебе грифелей, из газеты литеры вырезает и обучает на песке. Понял?
Кончит Степан свою речь, в кабинете сразу тишина, будто горячим ветром всех помутило и улеглось. И опять уж Розанов насмехается, Володька зевает, дым в открытые окна вытянуло, за окнами ветер шумит в зеленых листьях и где-то телеги громыхают — жизнь уездная.
— Ну, я к себе подамся, — скажет Степан, — обмозгуй мое дело, Жмакин, нащот диктов-то, а там мы его через исполком двинем.
Такая вот ревность у Степана к своему делу была и, надо сказать правду, напорист он был и доводил дело до точки. И вот тем же летом в газете «Красный Грай» были напечатаны такие приказы.
Граевский уездный исполнительный комитет постановил: всем волостным исполкомам выделить из состава членов исполкома товарищей, подведомственных уездному агентству по распространению произведений печати, для точного и неуклонного выполнения возлагаемых на них таковым задач.
И вот другой.
Всем волостным агентам по распространению произведений печати, по постановлению исполкома № 37.
Замечено мною: газеты, распространяемые по волостям, на прочит населению не идут, таковые применяют исполкомы для несоответствующих надобностей, для чего выделены волостные агенты, которых обязываю в трехдневный срок выставить столбы у исполкомов или на видном месте, — столбы с диктом. На дикт наклеивают в два оборота «Красный Грай», а также «Бедноту» и вообще произведения печати, а на козьи ножки не вертеть. Надобность этого в приучении населения к печатному слову и наша революционная цель — не должно быть ни одного двора без газет, как и безлошадных. Фамилию же агентов сообщить для надлежащей их ответственности по обязанностям и для выдачи по праву мандатов.
Такие вот приказы издал Степан. Дело пошло в гору. В тот же день, когда были напечатаны эти приказы, встретил я Степана на улице; вижу, идет он мне навстречу на уродливых своих ногах, стены плечом сшибает и даже чистым своим глазом ничего не видит — какой-то умысел бережет.
— Степан! — окликнул я его.
Он руками с перепугу размахнул и сейчас же просветлел, заулыбался.
— Пойду в то воскресенье по волостям, — сказал он мне, когда разговорились, — ревизию своему приказу наводить буду.
Я ухмыльнулся прямо ему в лицо и сказал неожиданно:
— Охальник ты, Степан.
Степан, ничего не ответив, зашатался по сторонам смеющимся глазом.
Он хорошо понял меня. Ревизия — ревизией, но и еще одна зацепка у Степана была — сердечная забава.