Ровесники: сборник содружества писателей революции «Перевал». Сборник № 5

На углу по обручу бондарь
Стучал-постукивал,
Он, лихой по дереву звонарь,
Позванивал:

О страшенной пушке на горе,

О злой, слепой судьбе,
О горячей крови на царе
И о борьбе.

Подняло разросшийся бурьян,

Качнулась дверь в петле —
Горожан встревожил барабан
В дневном тепле:

— Эй да эй, зеленые заборы,

Душистые сады!
Кинуты уездные просторы
В загнившие пруды!..

Горожане пряники жуют,

Сосут да хвалятся:
— Наши тихие труды цветут,
Румянятся.

Подошли в них пышные тела,

Теплехонько на дне,
А твои дурацкие дела
О черном дне…

Пополам вдруг город разорвал

Удар-ударище,
И пришел убитый наповал
На пожарище.

И блеснул стеклянный с фронта глаз

Голодным маревом,
Колыхнуло землю в новый час

Осерчал приехавший матрос,

Морской соленый бес,
И штаниной старый город снес,
Головорез!

ТРОЙКА

За разбитым, брошенным замком —
Грива по ветру
Несущихся коней,
Череда горячих,
В беге, дней,
Перезванивающих бубенцом.

       Топот звонких кованных копыт

       Бьет,
       Поет в родной
       Раскрывшийся разлет.
       Ждет, что за морем живет
       Народ:
       За моря свободой тройка прогремит.

И об'едет дальние углы

В бездорожье,
В непогоду
Тарантас
И завяжет крепкие узлы
Крепкой дружбы этот час.

Эй, скачи под красною дугой,

Режь колесами
Дороги и пути:
До всего доехать и дойти
Под рабочею ременною вожжей.

ПО БОЛЬШАКАМ И ПРОСЕЛКАМ

Родион Акульшин Солнце на завалинке

ТРИ СОЛНЦА

Стучат колеса. Кружатся березки, поляны. Мелькают синицы на телеграфных проводах. Тихо на небе, тихо на земле, тихо на сердце. С плеч скатилося бремя столичной сутолоки, последним снегом тает беспокойство, что мелкой литературной сошке жить при настоящих условиях часто невмоготу. Деревни, поселки и белые церкви купаются в солнечном море… Завтра поезд причалит к тихой пристани, гостеприимно встречающей меня многие годы… И снова — бабы, мужики, дети… И снова никогда не прекращающийся разговор на незабываемую тему — как лучше устроить жизнь и кто лучше живет в настоящее время: рабочий или крестьянин; снова жалобы мужиков, справедливые и по привычке; снова уговоры, убеждения и доводы с моей стороны. Все это не ново… Все это наскучило…

А солнце… Тысячелетия оно горит, не сгорая. Но кто скажет, что оно намозолило глаза! И еще многие миллионы лет солнце всегда будет новостью каждого утра…

Солнечные брызги осыпали вагонные окна. Девочка с самоваром выбежала к завалинке. Завтра праздник… Блестит чистый самовар. На завалинку поставила его девочка: пусть обсохнет, пусть позолотеет от солнца. Солнце на небе, солнце на самоваре… Красный передник на девочке, в русой косе лента голубеется… Стряхнула девочка соринки с передника, убегающему поезду рукой махнула и заулыбалась, как солнце, третье милое земное солнце. Три солнца обнялись и закружились, смеются и поют.

ВЕЧНАЯ СТРАННИЦА

На станции, кроме меня, с поезда сходит женщина. Вглядываюсь — знакомая. Ах, да ведь это Настя, та самая барышня Настя, которой неизвестно кто дал прозвище: «Сахарный Лобик». Прозвище имеет основание. Спереди Настины волосы до бровей спущены, обрезаны ровно, как по линейке. Через три дня на четвертый вечером смачивает Настя чолку сахарным раствором и частым-пречастым гребешком приглаживает. К утру волосы ссыхаются в гладкий твердый панцырь. Настя говорит, что такая прическа молодит лицо. Правда, волосяная дощечка прикрывает лобные морщинки, а морщинки нужно таить до поры, пока не отыщется жених.

В поисках жениха и просто так, от нечего делать, с семнадцатого года исколесила Настя весь Союз Советских Социалистических Республик.

Была в Актюбинске, Ленинграде, Саратове, Харькове, Вятке, Одессе, Чите.