Роза

Не слушая продолжение, маркграф склонился к плечу Вальфа и пробормотал: «Обожаю этого мальчишку! Я даже не знаю, что там за орхидея, но… Это так возбуждает… Ты чувствуешь?». Герцог чувствовал только, что ему необходимо сбежать из этого подвала, наполненного тяжёлым запахом смерти, но – язык Джеффри уже заметно заплетался и, судя по выражению лица, он вполне мог устроить оргию с палачами прямо здесь, а помимо них в помещении был ещё один человек – и бросить его посреди этого ужаса Рандвальф просто не мог.

Зацепившись за эту мысль, герцог рассеянно взглянул на распорядителей – они явно получали удовольствие от происходящего, – и, конечно, взгляд его снова сполз на лицо юноши. Тот смотрел на него. И Вальф вдруг понял, что он собирается сказать. «Нет, не говори этого. Не говори!». Остальные проступки Атли были косвенные и не очень значительные, но нарушить, да ещё неоднократно, прямой запрет хозяина – другое дело.

– И ещё я был в библиотеке. Четыре раза.

Герцог закрыл глаза. Мысль о том, что юноша посчитал его обманщиком, не сдержавшим собственное слово – слово потомка давнего и славного рода! – была невыносима. Но именно так всё и выглядело: Атли, очевидно, решил, что Вальф специально следил за ним, донёс об их встречах маркграфу и теперь хочет вместе с ним насладиться наказанием. Что за отвратительная, мерзкая ситуация…

По голосу Джеффри было слышно, насколько он возбуждён, – дышал тяжело, а слова оборачивал в бархатную хрипотцу.

– Ох, Атли, ты такой самонадеянный… Пользуешься тем, что я тебя жалею? Хм, что ж… Привязать его!

Высокий палач дёрнул юношу за плечо, другой рукой стаскивая с него рубаху. Худая спина Атли была сплошь исполосована кнутом – застарелые светлые рубцы, свежие розовые, подсохшая корка незаживших. Второй палач тянул верёвки на металлической раме, проверяя их крепость. Взгляд Вальфа, блуждающий по помещению, то и дело возвращался к трём людям в центре. «Я ничего не могу сделать. Ничего. Ничего. Это его раб. Он привык к этому. Я просто должен дождаться конца, а потом сразу уеду – к чёрту сделку, землю и всё к чёрту…»

– Не спросите моего совета? – кажется, Вальфу удалось улыбнуться вполне непринуждённо.

Джеффри, не отрывавший глаз от юноши, уже привязанного за запястья к верхней перекладине рамы, склонился к герцогу и потёрся щекой о его щёку.

– Нет, с ним я разберусь сам. Это давняя история, – он повысил голос. – Приступайте!

Кнут свистнул в первый раз. Вальф неожиданно для себя вздрогнул и прикусил губу. Внутри, глубоко в душе, шевельнулось что-то тёмное – некое воспоминание, которое он тут же затолкал глубже.

– Но сколько же ударов вы назначили?

Джеффри обаятельно улыбнулся.

– Они остановятся, когда я захочу. Если захочу.

…Рандвальфу казалось, что экзекуция продолжается уже долго – слишком долго. Он не понимал, что делать, – голова плыла, чёртова эрекция не позволяла так просто вскочить и уйти, а от свиста кнута и хриплых вскриков Атли вообще хотелось заткнуть уши, свернуться калачиком на полу и – плакать, плакать… Словно вся его взрослая рассудительность растаяла как сахар под дождём, вернув его в детство. Слабый маленький ребёнок… Который ничего не может поделать с происходящим…

Воздуха в подвале становилось меньше с каждой секундой. Вальф не знал, куда ему смотреть, лишь бы не на лица людей – то ли на гильотину, жирно отливающую засохшей кровью, то ли на ноги Атли, уже безвольно загребающие носками на каждом ударе, то ли на модные бриджи хозяина дома. Взгляд против воли огладил натянувшуюся ткань, недвусмысленно демонстрирующую возбуждение маркграфа, – последствия горячительного напитка. В глазах герцога эта деталь превращала происходящее в безумную фантасмагорию. Может быть, у него получится проснуться?

– Тебе нравится представление? – в жарком шёпоте Джеффри слышалась улыбка. – Меня это всегда заводит. Пожалуй, я уже готов переместиться в спальню… Конечно, если ты не хочешь подождать моих ребят – но кто знает, насколько это затянется.

– Ты же сказал, они остановятся, когда ты прикажешь, – наверное, со стороны казалось, что Вальф разговаривает с шёлковой рубашкой маркграфа.

– О, этот мальчишка чрезвычайно крепкий, хотя по нему и не скажешь, – Кларенс поднялся. – Он подождёт, пока мы вернёмся.

Герцог перевёл взгляд на Атли – его голова уже свесилась на грудь, влажные от пота пряди прилипли к вискам, и на каждом ударе он только еле слышно скулил.

Слабый ребёнок, который не смеет возразить своему отцу. «Нет, – челюсти Вальфа сжались. – Я уже вырос! Отец умер. А это всего лишь Джеффри, тупой торгаш, который ради денег сделает что угодно».

Неожиданно голова Рандвальфа прояснилась, а сердце наполнилось спокойной решимостью. Он – герцог Сорсет, и он не позволит какому-то маркграфу распоряжаться собой.

Он тоже поднялся, поморщившись от ставшей уже болезненной эрекции, и сделал шаг к Джеффри.

– Продай мне его.

– Что?.. – маркграф, потянувшийся было к его талии, замер. – Зачем он тебе?

– Даю за него землю, которую ты хотел.

– Весь участок? – Джеффри хлопнул глазами. – За какого-то садовника? К тому же он вот-вот…