Роза

Рандвальф посмотрел ему в глаза и добавил в голос рычащих ноток.

– В твоих интересах, чтобы он не «вот-вот». Иначе я продам эту землю герцогу Лодердейл – ты ведь не хочешь иметь его в соседях?

– Стоп! – маркграф не глядя щёлкнул пальцами палачу. – Что это значит?

Вальф приблизил лицо, так что их носы соприкоснулись, и прошептал:

– Я его хочу, вот что это значит. А тебя – нет. Продай мне его, и я немедленно покину твоё мерзкое жилище. А если нет… Не зли меня, Кларенс.

Унизительное обращение по фамилии окончательно добило маркграфа: он выдохнул и отступил, недоверчиво уставившись на Рандвальфа широко открытыми глазами.

Подвал наполняли лишь тяжёлое дыхание присутствующих – у каждого была своя причина – и душный запах крови.

– Каким будет решение, ваше сиятельство?

Видимо, по взгляду герцога Джеффри понял, что тот не шутит, потому что изумление на его лице сменилось раздражением.

– Значит, ты его хочешь? И насколько же сильно? – верхняя губа Кларенса дёрнулась, обнажая зубы.

– Я предложил сделку.

Джеффри усмехнулся.

– Нет. К чёрту твою землю! Если ты действительно его хочешь – что ж, встань передо мной на колени и доставь удовольствие не хуже самой дорогой шлюхи. Я знаю, ты это умеешь, – он снова оскалил зубы, – ваша светлость.

Рандвальф знал, что Джеффри имеет много недостатков, но вот слов на ветер он не бросает. Значит, цена окончательная. Он посмотрел на Атли – тот вроде бы очнулся, но его глаза блестели лихорадкой, о ней же говорили и яркие пятна румянца на щеках. На палачей – эти следили за происходящим с явным интересом, пряча похотливые усмешки в уголках губ. Вернул взгляд на маркграфа.

– Ты понимаешь, что это значит?

– Не сомневайся, – Джеффри улыбался, но глаза следили за лицом Вальфа настороженно. – Мне всегда нравилось играть с опасностью. Это возбуждает.

– Я хочу, чтобы его сейчас же отвязали и проводили в мою комнату.

Кларенс истерично хихикнул.

– Нет. Только после оплаты. А пока – он останется здесь.

– Если ты нарушишь сделку…

– Не беспокойся. Видишь? Он вполне жив. За каких-нибудь полчаса с ним ничего не случится, а я вряд ли продержусь дольше – у тебя слишком сладкий ротик, – расстёгивая штаны, он направился обратно к креслу, толкнул его ногой, располагая так, чтобы было видно и невольным зрителям. – Ну, ваша светлость, извольте занять своё место.

Значит, и палачи останутся здесь. Что ж, пусть. Вальф никогда не страдал скромностью, и наверняка эти люди видели немало. Если он мог вставать на колени перед простолюдинами по велению страсти, то почему бы не сделать это ради спасения человека? Что до юноши – возможно, он тоже видел подобное. Может, даже принимал участие. А если нет – в конце концов, это ради него, так что потерпит. В сознании мелькнула мысль, насколько происходящее унизительно… но Вальф тут же отмахнулся от неё. Главное – сделка, а о мести он подумает потом. Глаза герцога прищурились. Да, позже он подумает об этом самым тщательным образом.

Он опустился на колени перед креслом, на котором вальяжно раскинулся Джеффри: песочные бриджи уже валялись на полу, чулки лениво сползали по гладким икрам, а сейчас маркграф неторопливо расшнуровывал рубашку. Несмотря на ситуацию, Вальф с искренним удовольствием пробежался пальцами по рельефу его живота, по выступающим тазовым косточкам, легонько провёл ногтями по бёдрам. Кларенс следил за фигурой и не зря при дворе имел славу Аполлона.

Возбуждающий напиток, словно почувствовав нужду в себе, мгновенно растёкся теплом по телу Рандвальфа, и тот был ему благодарен – никакая помощь не будет лишней, когда тебя против воли обязывают удовлетворить капризного аристократа.

С чего начать? Торопиться в подобном деле – дурной тон, так что Вальф продолжил поглаживания, постепенно нажимая сильнее и подбираясь ближе к члену, однако не касаясь самых чувствительных областей.

Пристальная настороженность во взгляде Джеффри быстро уступила место жадному ожиданию удовольствия. Кусая губы, он следил, как Рандвальф, глядя ему в глаза, провёл языком по уздечке и слизнул прозрачную каплю смазки – чтобы снова отодвинуться и вернуться к разминающим движениям.

Однако и затягивать нельзя. Настоящий аристократ должен всё делать идеально – и причинять боль в сражении, и дарить наслаждение в постели. Крепко сжав приятно-твёрдую плоть, Вальф несколько раз провёл по стволу, с удовольствием наблюдая, как на головке вновь выступила влага. Ухмыльнулся Джефу, обвёл головку языком, погладил сначала легонько, затем чувствительнее – и погрузил в рот, полный тягучей слюны. Вздох удовольствия отдался пульсирующем жаром в его собственном паху. Так хотелось забыться, поддаться мысли что происходящее – лишь пьяный сон, сбросить тесную одежду, растянуть Джеффри на полу, подозвать ближе этих потных полуголых самцов…