Роза Дюруа

— Сеньор Наварро, вы выпьете с нами кофе? — обратилась к нему Роза, чтобы скрыть замешательство.

— С удовольствием, сеньора Дюруа. И прошу вас называть меня просто Феликс.

— А вы меня называйте Роза, — улыбнулась Роза. — Лусита, сходи, пожалуйста, на кухню и приготовь кофе.

К счастью всех присутствующих, Томаса тоже решила пойти на кухню и лично проследить за приготовлением угощения для гостя. Так что на несколько минут Феликс и Роза остались вдвоем.

— Я очень рад вас видеть, — произнес он, глядя ей в глаза долгим взглядом. — Смею надеяться, что в этот приезд вы сможете уделить мне больше времени. У меня нет знакомых в этом городе, и вечерами я чувствую себя несколько одиноко.

— С удовольствием, но я не знаю, как у меня будет со временем, — сказала Роза. — Салон требует постоянного внимания, и потом у Лус сейчас начнутся занятия, репетиции, а она в последнее время стала какая-то нервная. Наверно, переходный возраст.

— Я понимаю ваши заботы, — сказал Феликс. — И все-же иметь детей — большое счастье. Тем более что у вас такая очаровательная и талантливая дочка.

— Это правда, и мы с ней были всегда очень близки. Но в последние дни я чувствую, что она как-то изменилась. У меня впечатление, что ее что-то беспокоит. Это началось после ее возвращения из Мехико. Я не знаю, связано ли это с ее выступлением на конкурсе или нет?

— Может быть, она очень переволновалась. Я слышал, что артисты после ответственных выступлений могут испытывать эмоциональный спад. А тем более они еще дети.

— Возможно, вы правы. Феликс, я так вам благодарна за понимание. Вы так меня успокаиваете.

— Роза, я всегда рад быть вам полезным и мечтаю только о том, чтобы вы почаще предоставляли мне такую возможность.

В этот момент в комнату вошла Дульсе. Она несла поднос, приготовленный Томасой. На подносе были кофейные чашечки, сахарница и маленькие блюдечки с различными печеньями и сладостями. Томаса не знала только одного. Когда она доставала чашки, она увидела, что по одной из них идет большая трещина, так что она вот-вот расколется. Томаса, разумеется, отставила ее в сторону. Но когда она отвернулась, Дульсе наполнила эту чашку кофе и именно ее поставила теперь перед Феликсом Наварро. Конечно, гарантии, что чашка разобьется, не было, ну а вдруг…

Дульсе скромно сидела в уголочке и изучала маминого гостя. Нельзя было отрицать, что вид у Феликса был достаточно импозантный. Но Дульсе решила, что он очень самодовольный. Видно было, что этот человек привык к тому, что окружающие попадают под его влияние.

«И уж во всяком случае, мой папа гораздо красивее!» — подумала Дульсе.

Феликс и Роза продолжали светскую беседу. Теперь в присутствии девочки разговор перешел на Розин цветочный салон. Чтобы подкрепить жестом свою реплику, Феликс с размаху поставил чашку на блюдечко, и… чашка раскололась и черное кофейное пятно расплылось по столу, покрытому вышитой салфеткой.

— Ой, простите, пожалуйста, какая досада, — проговорил Феликс.

— Ничего, это пустяки. Лус сейчас уберет, — сказала Роза.

— Конечно, мамочка, — отозвалась Дульсе. — Только сейчас схожу на кухню за тряпкой, чтобы вытереть это пятно. Хорошо еще, что вы на костюм себе не пролили, — сказала Дульсе, впрочем, не вполне искренне.

Она с подчеркнутым старанием убирала осколки разбитой чашки и вытирала пятно, время от времени насмешливо взглядывая на Феликса, но стараясь, чтобы мать эти взгляды не перехватила. Феликс почувствовал себя несколько неуютно.

— Если вы готовы, мы можем сейчас выехать, — сказал он.

— Конечно, Феликс. Лус, собирайся быстренько. Сеньор Наварро отвезет нас к Большому каньону.

У Дульсе промелькнуло желание сказать, что она никуда не поедет, потому что плохо себя чувствует, но потом решила, что гораздо умнее будет сопровождать взрослых и посмотреть, как будет вести себя дальше этот важный сеньор. Вспомнив о своих любимых проделках в школе, Дульсе прихватила с собой коробочку с кнопками. Как ни прискорбно в этом признаться, ученики в школе Дульсе в Мехико иногда позволяли себе развлекаться таким способом, хотя тетя Кандида много раз объясняла племяннице, что такое поведение недостойно благовоспитанной сеньориты. Дульсе в таких случаях обычно отвечала, что она не хочет быть благовоспитанной сеньоритой.

Наконец Роза с дочкой вышли из дома и направились к машине Феликса. Это был «Ягуар» последней модели, которым Феликс по праву гордился. Впрочем, он обычно возил на прогулки исполненных восхищения сеньор и сеньорит и совсем не представлял, что значит иметь дело с не очень воспитанной школьницей, чьи интересы совершенно не совпадают с его собственными.