Роза и кинжал

«Я… не… понимаю», – успела подумать Шахразада прежде, чем вращающееся зеркало вновь привлекло ее внимание, вспыхнув серебром перед новым медленным оборотом.

Свет и тьма.

Шахразада и Халид.

Опять. И опять.

Перед глазами все поплыло. Запах лимона и мяты стал невыносимым, заполнив легкие. Веки сами собой начали закрываться. Тяжесть опустилась на плечи и обхватила, как вторая кожа. Шахразада чувствовала себя так, словно пребывала на границе сна и яви. Или парила в пространстве между сновидениями, осознавая все происходящее, но не контролируя его.

В это мгновение в ее разум проникло нежеланное присутствие, непрошеная легкость, будто чья-то фигура в плаще вплыла вместе с туманом в спальню и принялась копаться в вещах, подобно вору в ночи. Не обнаружив искомого, тень повернулась к Шахразаде.

Та невольно задохнулась.

Под капюшоном не было лица. На его месте виднелся лишь пустой овал, похожий на яичную скорлупу.

Существо подплыло к Шахразаде и поманило за собой в окутанный туманом коридор, заглядывая в открытые двери справа и слева.

Комнаты наполняли воспоминания.

Воспоминания Шахразады. Споры с Шивой и Ирсой. Дружеские перепалки с Рахимом. Объятия украдкой с Тариком. Рассказанные мамой на ночь сказки. Чтение книг вместе с отцом. Слезы, пролитые в одиночестве.

Особенно вторгшееся в сознание Шахразады существо интересовали моменты, проведенные с Халидом. Ночи, когда она рассказывала ему сказки при свете лампы. Когда они спорили по сердечным вопросам, деля трапезу. И все их поцелуи: на тенистых улицах и за полупрозрачной занавесью спальни. Особенное внимание незваный гость уделил их первому поцелую на базаре.

Словно пришел к тому же выводу, что и они сами тогда.

Затем вторженец заинтересовался воспоминаниями об отце Шахразады и принялся с любопытством разглядывать образы, как Джахандар вручил дочери бутон из сада накануне ее отбытия во дворец. Когда роза распустилась и тут же завяла по мановению руки отца, тень с очевидным возбуждением наклонилась ближе и принялась целенаправленно выискивать другие воспоминания о нем, заглядывая в остальные комнаты вдоль наполненного туманом коридора, пока вскоре не обнаружила желаемое.

Перед глазами предстала уже недавняя картина: Шахразада расспрашивала пришедшего в сознание Джахандара о событиях в ночь грозы. О том, что случилось с его руками и волосами, а также с кобылой Ирсы.

И откуда взялась сама непогода.

С горящим взглядом отец показал Шахразаде книгу, которую прижимал к груди все это время, затем снял с шеи висевший на шнурке черный ключ и отомкнул замочек на фолианте…

Со страниц полилось медленно распространявшееся серебристое сияние.

В тусклом свете белой дымки безлицая фигура протянула руку и сомкнула холодные пальцы на запястье Шахразады.

С такой силой, что та вскрикнула от боли.

– Тетя Исуке! – раскатился предупреждающий голос Артана. – Достаточно!

Звон разбитого стекла словно пробудил Шахразаду, и чужое присутствие в ее сознании внезапно исчезло. Она очнулась и резко распахнула глаза, возвращаясь к действительности из окутанного белой дымкой мира, и первое, что заметила, – след от пальцев на своем запястье. Это открытие заставило ее заморгать и поднять голову. От картины перед глазами сердце ушло в пятки: оба юноши стояли в напряженных позах, а оружие Халида торчало под странным углом из стены в дальнем конце зала. Инкрустированная драгоценными камнями рукоятка еще подрагивала от столкновения.

А по всему полу валялись осколки зловещего зеркала.

Шахразада знала: это Халид его разбил, чтобы разрушить установленный волшебницей контроль над разумом, каким-то образом сумев преодолеть его. В ответ Исуке отбросила клинок своевольного гостя.

Теперь Артан стоял между ним и тетей.

«Но при этом не сделал ничего, чтобы помешать ей захватить наше сознание, – отметила про себя Шахразада. – На чьей же он стороне?»

Вначале она подумала, что Артан не давал напасть на Исуке, но потом поняла, что ошиблась: тот заслонял Халида собственным телом, защищая от тети, так как стоял спиной к нему. Только глупец бы отвернулся от врага, а Артан глупцом точно не являлся. В данную секунду на его лице застыла гримаса, в которой сочетались сразу решимость и раскаяние. Такое выражение бывает у человека, понимающего, что совершил непоправимую ошибку.

Похоже, Артан пытался не остановить Халида, а спасти его, приняв их сторону. Объединился с юношей, которого едва знал, против собственной родственницы.

Но почему?

Шахразада перевела взгляд на сидевшую напротив нее волшебницу и попыталась представить, каким мог быть мотив у той для кражи чужих воспоминаний.

Исуке держалась прямо, будто кол проглотила, положив руки на стол, и, казалось, ничуть не раскаивалась в содеянном.

– Ты обещала, что будешь искать только книгу, – обвиняющим тоном упрекнул Артан. – Дала слово…

– Ничего подобного, – перебила его тетя спокойно, хотя и с язвительными нотками в голосе. – Это ты разбрасывался клятвами. Кроме того, девчонка не пострадала.

– Ложь, – ледяным тоном возразил Халид. – Она кричала.