Роза и кинжал

Халиф встретился с султаном у самого входа, не пожелав ни ногой ступать на территорию дворца и не сразу заговорив с Селимом эль-Шарифом, который устремился к делегации, сияя елейной улыбкой.

– Халид-джан! Вижу, ты привел с собой большую компанию. А я-то думал, тебя будет сопровождать лишь капитан аль-Хури, как договаривались.

Халиф ничего не ответил, продолжая стоять неподвижно, как ледяная статуя.

По лицу султана пробежала тень одобрения.

– Подобное поведение можно истолковать как угрозу, дражайший племянник. Ты явился к стенам моей столицы с войском и теперь выказываешь пренебрежение даже к самым простым просьбам.

– Меня не волнует, как вы воспримете мои действия, – наконец отозвался халиф, начинив каждое слово острой колючкой. – Я хочу лишь донести одну простую мысль: вы поплатитесь за то, что совершили.

– Поплачусь? – Султан скрестил руки на груди, и богато расшитая мантия сверкнула в лучах солнца.

– Я не стану играть в эти игры. Где она?

– Ты потерял что-то важное, племянник? – с еще одной самодовольной ухмылкой промурлыкал Селим.

Тарик не выдержал и сделал шаг вперед, однако остановился, наткнувшись на руку капитана стражи, преграждавшую путь.

– Я ничего не терял, дядюшка. Лучше по-хорошему скажите, где Шахразада, пока я не вырвал это признание. – Кроме ледяного тона, ярость халифа выдавали лишь заходившие на челюсти желваки. – Пока столица Парфии не превратилась в руины.

Телохранители султана приблизились к повелителю и выразительно взялись за рукояти сабель.

– Смелое заявление, – весело прокомментировал Селим эль-Шариф, совершенно не обеспокоенный угрозой. – Особенно в моем дворце. На моих землях.

– Они остаются вашими, лишь пока я сам того желаю. И так было всегда.

– Какая поразительная самоуверенность, – фыркнул султан. – Если ты действительно так считаешь, то почему не захватил их раньше?

– Из уважения. И потому, что не хочу разжигать войну.

– Из уважения? – с недоверием переспросил правитель Парфии. – И к кому же?

– К семье моего брата.

– Желаешь меня обмануть? Если бы ты действительно полагал, что мое государство так легко захватить, то уже давно бы это сделал.

– Я не настолько алчен, как вы думаете, – с презрением бросил халиф. – В моем распоряжении вдвое больше воинов и оружия. На моей стороне численный перевес. Что же до жалких отрядов, высланных мне навстречу в пустыне, то вы полагаете, я не справился бы с ними за день, если бы поставил перед собой такую цель?

– Я полагаю, что ты заносчивый юнец, который разбрасывается пустыми обещаниями, в точности как мамаша.

– Тогда проверьте, правду ли я говорю. – Халиф остался бесстрастным, даже услышав оскорбление матери. – Но тогда этот дворец вскоре сровняется с землей, камень за камнем. Даже если вы еще будете внутри. – Он развернулся и зашагал прочь, не дав оппоненту времени ответить.

– Сильно сомневаюсь, что ты так поступишь, сын шлюхи, – крикнул султан вслед Халиду и швырнул что-то ему под ноги.

Тарику узнал предмет лишь через несколько секунд.

И тут же об этом пожалел. Пожалел, что увидел его лежащим на роскошной мостовой пышного дворца. Пожалел, потому что немедленно ощутил вспышку ослепляющей ненависти, смешанной с паническим страхом.

Так как узнал отрезанную черную косу, перевитую нитями жемчуга.

Вся делегация застыла без движения.

– Стражи темницы докладывают, что пленница благоухает, словно весенний сад, – мягко, без намека на эмоции произнес Селим Али эль-Шариф и улыбнулся.

Медленно. Жестоко.

Тарик сам не заметил, когда выхватил саблю из ножен, потому что глаза застилала кроваво-красная пелена.

***

Халид знал, что дядя Селим попробует его спровоцировать, но не подозревал, до какого коварства опустится при этом, и когда увидел брошенную под ноги косу Шахразады, на мгновение хотел лишь сжать что-то в руках, пока не раскрошит на мелкие кусочки. На секунду мир вокруг съежился до размеров обжигающего уголька.

Но уже в следующий миг стало ясно, чего именно своим поступком добивался султан. На что пытался спровоцировать Халида, будто тот и без ухищрений не стремился всей душой уничтожить коварного врага. Но слепая ярость сейчас только помешала бы в достижении цели.

Слепая ярость захватила бы прежнего мальчишку, прячущегося в тени.

А не того правителя, каким Халид желал стать.

Селим хотел получить предлог, чтобы напасть на якобы обезумевшего халифа. Чтобы хладнокровно расправиться с ним при свидетелях во дворе. Чтобы выставить это убийство как самозащиту.

Тогда султан смог бы претендовать на трон Хорасана, имея законные основания. Без обвинений в предательском нападении.

Поэтому Халид не двинулся с места, хотя кровь так и кипела от ярости, грозя выплеснуться в криках. Но он заставил себя успокоиться и промолчать, а затем медленно развернулся и зашагал прочь от подлого подстрекателя.

Еще настанет время зайтись в гневе, расшвыривая все вокруг. Но вдали от дворца, в пустыне, в одиночестве.

Еще настанет время коварному правителю Парфии поплатиться за свои злодеяния.

Поплатиться сотней способов. Тысячей.

Но не теперь. Не в этот момент.