Роза и Тис. Дочь есть дочь. Бремя любви. Рассказы

— А сейчас, — продолжала Энн, — я даже не могу сожалеть о том, что потеряла Ричарда. Ты же знаешь, я видела его, примерно год назад, и ничего не почувствовала, вообще ничего. Это было так непонятно и так горько! Все прошло. Мы больше ничего друг для друга не значим. Он показался мне ничем не примечательным мужчиной среднего возраста, немного напыщенным, довольно скучным и даже глуповатым рядом со своей новой женой, смазливой молоденькой кривлякой. Вполне порядочный человек, но абсолютно без изюминки. И все же, все же, если бы мы поженились, мы бы, думаю, были счастливы. Даже наверняка.

— Да, — задумчиво протянула Лора, — я того же мнения.

— Счастье было так близко, — голос Энн задрожал от жалости к себе, — и все же я его упустила.

— Упустила?

Энн словно не слышала вопроса.

— Я отказалась от него — ради Сэры.

— Вот именно. И никак не можешь ей этого простить?

Энн встрепенулась, как бы пробудившись ото сна.

— Что, что?

Лора Уитстейбл презрительно фыркнула.

— Жертвы! Кровавые жертвы! Ну подумай сама, Энн, что такое жертва. Это ведь не только тот героический момент, когда ты, охваченная великодушием, готова отдать свою жизнь. Такое жертвоприношение, когда ты подставляешь свою грудь под нож, — наиболее легкое, ибо свершается в момент экстаза, который сильнее тебя, и на этом испытание кончается. Но большинство жертвоприношений продолжаются потом, ты вынуждена с ними мириться изо дня в день, а это куда труднее. Тут нужно великодушие. У тебя, Энн, его не хватило.

Энн даже покраснела от возмущения.

— Я пожертвовала всей моей жизнью, всем моим счастьем ради Сэры, а ты считаешь, что этого недостаточно.

— Я этого не говорила.

— По-твоему, во всем виновата я одна! — сердилась Энн.

— Половина неурядиц в жизни проистекает из того, что человек считает себя лучше и благороднее, чем он есть на самом деле, — серьезно произнесла Лора.

Но Энн, охваченная негодованием, не слышала ее слов.

— Сэра как две капли воды похожа на всех современных девиц, занятых исключительно собой. Больше ни о ком они думать не способны. Знаешь ли ты, что, когда год назад Ричард позвонил, она даже не могла вспомнить, кто он такой. Его имя ничего ей не сказало, ничегошеньки.

Лора Уитстейбл серьезно кивала головой, словно врач, удостоверившийся, что не ошибся в диагнозе.

— Понимаю… — говорила она. — Понимаю…

— Что я могла сделать? — продолжала Энн. — Они непрестанно ссорились. Это сводило меня с ума. Не положи я этому конец, в доме не было бы ни минуты покоя.

— На твоем месте, Энн, — неожиданно решительным тоном сказала Лора, — я бы уяснила для себя самой, отказалась ли ты от Ричарда Колдфилда ради Сэры или ради собственного покоя.

Энн недовольно взглянула на нее.

— Я любила Ричарда, — сказала она. — Но еще больше — Сэру.

— Но, Энн, это не так просто, как кажется. Я думаю, был такой период, когда ты любила Ричарда больше, чем дочь. Вот этот-то период и является причиной того, что ты недовольна жизнью и несчастлива. Откажись ты от Ричарда ради Сэры, ты бы не была сейчас в таком состоянии. Но ты отказалась от него из слабости — Сэра тебя доняла, а ты хотела избежать склок и ссор. Следовательно, это было не самопожертвование, а поражение, в чем человек крайне не любит себе признаваться. Но Ричарда ты любила очень.

Энн с горечью сказала:

— А сейчас он для меня пустое место.

— А как насчет Сэры?

— То есть?

— Что значит для тебя Сэра?

Энн пожала плечами.

— С тех пор как она вышла замуж, я ее почти не вижу. Она закрутилась, веселится вовсю. Но, повторяю, мы почти не видимся.

— Зато я видела ее вчера вечером… — Лора выдержала паузу. — В ресторане, в компании. — И, снова помолчав, произнесла: — Сэра была пьяна.

— Пьяна? — перепугалась Энн. Но тут же рассмеялась. — Как ты старомодна, Лора. В наше время у молодежи принято выпивать, и если кто-нибудь не «надерется» или не «наберется», как они выражаются, вечер считается неудачным.

Но Лору было не так легко сбить с толку.

— Возможно, ты права — я слишком старомодна, а потому расстраиваюсь, встретив в публичном месте знакомую молодую женщину пьяной. Но больше того, Энн. Я подошла к Сэре и поговорила с ней. У нее были расширенные зрачки.

— Что это означает?

— Можно предположить, что кокаин.

— Наркотик?

— Да. Я же тебя предупреждала, что Лоуренс Стин связан с наркобизнесом. Не ради денег, конечно, а исключительно из любви к сильным ощущениям.

— Но впечатление он производил совершенно нормального человека.

— О, ему наркотики не вредят. Этот тип людей хорошо мне знаком. Им нравится экспериментировать с новыми ощущениями. Наркоманами они не становятся. Иное дело женщина. Если она несчастлива, наркотики приобретают над ней власть, из-под которой ей уже не вырваться.

— Несчастлива? — В голосе Энн слышалось недоверие. — Сэра?

Внимательно глядя на нее, Лора Уитстейбл сухо ответила:

— Тебе лучше знать. Ты ведь ее мать.

— Конечно. Но Сэра со мной не откровенничает.

— Почему?

Энн поднялась, подошла к окну, медленно возвратилась к камину, Лора не спускала с нее глаз. Выждав, пока Энн закурит сигарету, она спросила: