Роза и тис

– Норрис, неужели вам не ясно, какой у вас сейчас самодовольный вид? Сидит этаким пуританином… Да что я, по-вашему, должен был сделать, а? Извиниться перед ней? Извините, мол, мисс, я забылся и потерял голову?

– Я-то тут при чем? Вам лучше знать – у вас ведь такой богатый опыт общения с женщинами!

– Мне никогда прежде не доводилось иметь дело с подобной девушкой. Как по-вашему, что она чувствует? Она шокирована? Ей неприятно? Может, она думает, что я – подлая скотина?

Я снова испытал некоторое удовольствие, говоря ему правду. Я не знал, что думает или чувствует Изабелла.

– Но по-моему, – добавил я, выглянув в окно, – она сама сейчас сможет вам все объяснить.

Габриэль густо покраснел и посмотрел в окно каким-то затравленным взглядом. Он встал у камина в ужасно неудобной позе: широко расставил ноги и выпятил подбородок. Застенчивый, пристыженный, виноватый вид очень ему не шел. Его неловкость и смущение веселили меня.

– Если она посмотрит на меня так, словно я – дохлая мышь, которую кошка притащила в дом… – Он не окончил фразы.

Однако Изабелла вовсе и не смотрела на Габриэля. Она вежливо поздоровалась – сначала со мной, потом с ним. В ее обращении с нами не чувствовалось никакой разницы. Она была, как всегда, серьезна и безукоризненно вежлива и выглядела так же скромно и неприступно, как обычно. Она принесла записку Терезе. Узнав, что Тереза в соседней комнате, у Карслейков, она вышла, одарив нас на прощание легкой, милой улыбкой.

Как только за ней закрылась дверь, майор разразился проклятиями. Он ругал ее последними словами. Я попытался было его остановить, но моя попытка успеха не имела. Он злобно заорал на меня:

– Не лезьте, Норрис! Вас это не касается! Богом клянусь, я разделаюсь с высокомерной стервой, чего бы мне это ни стоило!

С этими словами он пулей вылетел из моей комнаты, так хлопнув дверью, что весь «Полнорт-Хаус» содрогнулся.

Я не хотел пропустить Изабеллу, когда она вернется от Карслейков, поэтому позвонил в колокольчик и попросил, чтобы меня выкатили на террасу.

Ждать пришлось недолго. Вскоре она вышла и направилась ко мне. С присущей ей естественностью она подошла прямо к каменной скамье и села. Изабелла не сказала ни слова, свои красивые руки с длинными, тонкими пальцами она, как всегда, сложила на коленях.

Обычно меня вполне устраивало такое положение, но в тот день этого было явно недостаточно. Меня терзали смутные сомнения. Что происходит в этой красивой, благородной головке? Я видел, в каком состоянии находился Габриэль, но не имел ни малейшего понятия о том, какой след оставили вчерашние события в душе Изабеллы. Надо сказать, с Изабеллой было трудно иметь дело – приходилось говорить прямо, облекая свои мысли в самые простые слова. С ней необходимо было быть честным и прямым, так как лицемерные фразы не вызывали с ее стороны ничего, кроме искреннего удивления.

– Изабелла, все хорошо?

Она устремила на меня спокойный, вопросительный взгляд.

Я объяснил:

– Габриэль сегодня сам не свой. По-моему, он хочет извиниться перед вами за то, что произошло вчера ночью.

– За что ему извиняться? – не поняла она.

– Ну… – я не нашел что сказать, – он считает, что вел себя не так, как следовало…

– А, понятно, – задумчиво протянула она.

Я не заметил в ее поведении ни тени замешательства. Любопытство толкало меня на дальнейшие расспросы, хотя я прекрасно осознавал, что лезу не в свое дело.

– А вы-то… разве вы не считаете, что он вел себя неподобающим образом?

– Не знаю… Просто не знаю… – Помолчав некоторое время, она извиняющимся тоном добавила: – Понимаете, у меня просто нет времени на обдумывание подобных вещей.

– Он вас обидел? Испугал? Удивил?

Любопытство снедало меня.

Казалось, некоторое время она обдумывала мои вопросы. Затем все с тем же отрешенным видом ответила:

– Н-нет… А что? Мне следовало обидеться или испугаться?

Тут мы с ней поменялись ролями, ибо что тут ответишь? Что должна чувствовать нормальная девушка, впервые столкнувшись с… нет, не с любовью, не с нежностью, но со вспышкой страсти со стороны легковозбудимого мужчины?

Мне всегда казалось, будто Изабеллу окружает некая аура девственности. Может, я ошибался? Я вспомнил: Габриэль при мне дважды упоминал о ее губах. Я бросил взгляд на ее губы. Нижняя губа довольно полная… Помадой она не пользуется – губы свежие, розовые… Да, чувственные, страстные губы.

Габриэль пробудил в ней ответное чувство. Но какова его природа? Страсть? Инстинкт? Разум?

Затем Изабелла задала мне вопрос. Она просто спросила, нравится ли мне майор.

Иногда бывало довольно сложно разобраться в своих чувствах по отношению к нему. Но только не в тот день! В тот день я нисколько не колебался, ответив:

– Нет.

– Вот и мистеру Карслейку он тоже не нравится, – задумчиво заметила Изабелла.

От такого сравнения меня покоробило.

– А вам он нравится? – спросил я в свою очередь.

Довольно долго она не отвечала, а когда наконец ответила, я понял: она сама изумлена своей реакцией.

– Я его не знаю… Я ничего не знаю о нем… Ужасно, что даже нельзя ни с кем поговорить…