Роза и тис

Вместо войны я оказался погружен в атмосферу политики, а в таких местах, как Сент-Лу, политика – занятие по преимуществу женское. Подсчеты и просчеты, убеждение потенциальных сторонников, необходимость вникать во все мелочи в сочетании с нудной и совершенно неинтересной работой – женский, так сказать, вклад в существование. Этакий миниатюрный мирок… Внешний мир, полный жестокости, крови и насилия, в этих местах практически не играл никакой роли. На фоне еще не оконченной мировой войны в Сент-Лу разыгрывалась собственная борьба мелких страстишек и характеров. И то же самое происходило по всей Англии – разумеется, борьбу нескольких личностей между собой прикрывали благородной риторикой. Лозунги, клише были у всех на слуху: Демократия, Свобода, Безопасность, Империя, Национализация, Верность, Патриотизм, Смело в будущее… Однако уже тогда я начал подозревать: выборы – всего лишь предлог, красивые слова и лозунги – не более чем красивая упаковка для осуществления личных амбиций.

И что такое, в конце концов, политика, как не балаган на всемирной ярмарке? Каждый кандидат, подобно ярмарочному зазывале, рекламирует свой товар, способный, по его словам, исцелить от всех болезней… А доверчивая публика глотает наживку.

Вот в таком мирке я и существовал с тех пор, как вернулся с того света. Прежде я никогда не сталкивался с подобными вещами, и все происходящее было для меня в новинку.

Вначале я презирал новый для себя мир. «Всего лишь еще одна разновидность мошенничества», – говорил я себе. Но уже тогда я начинал понимать, на чем он основывался, какие в нем бушевали страсти.

Мне страстно хотелось сбежать из этого мирка. Роберт мне тут был не помощник, поскольку он – художник, по-матерински озабоченный созиданием некоей новой реальности, новой жизни. Габриэль? Да, он был мужчиной, и его присутствие шло вразрез с мелкой сетью интриг, но по сути мы с ним не ладили.

Руперт Сент-Лу вернул меня в мой мир – мир Аламейна и Сицилии, Каира и Рима. Мы говорили с ним на одном языке, понимали друг друга с полуслова, находили общих знакомых. Я словно снова стал здоровым, настоящим человеком, мужчиной, снова ощутил особую беззаботность военного, которого каждую минуту могут убить и который ценит хорошее настроение и простые радости жизни.

Руперт Сент-Лу мне ужасно понравился. Я сразу понял, что он первоклассный офицер. К тому же он был наделен необычайным обаянием. Он был умен, добродушен и по-хорошему чувствителен. Именно таким людям, как я считал, предстояло построить новый мир – людям, воспитанным в лучших наших традициях и в то же время обладающим передовым мышлением.

Вскоре к нам присоединились Тереза и Роберт. Тереза объяснила: мы вовлечены в самую гущу предвыборной борьбы. Руперт Сент-Лу сознался, что политика его мало волнует. Тут подошли Карслейки и Габриэль. Миссис Карслейк разливалась соловьем. Карслейк энергично пожал Руперту руку:

– Очень, очень рад с вами познакомиться, лорд Сент-Лу! Разрешите представить вам нашего кандидата, майора Габриэля.

Они вежливо поздоровались друг с другом. Руперт пожелал кандидату удачи на выборах. Потом немного поговорили об избирательной кампании и об общей ситуации. Оба они стояли рядом у окна, против света. Контраст между ними бросался в глаза – поистине разительный контраст. Дело было не только в том, что Руперт был красив, а Габриэль – маленький уродец. Различие между ними шло глубже. Руперт Сент-Лу словно излучал уверенность в себе. Вежливость и хорошие манеры он впитал с молоком матери. И вместе с тем чувствовалось: он честен, прямодушен и искренен. На его фоне Габриэль явно проигрывал: нервничал, держался слишком самоуверенно, широко расставлял ноги при ходьбе, двигался неуклюже. Бедняга! Каким он казался заурядным человечком… Хуже того, у него был вид человека, который честен, пока ему это выгодно. Его можно было сравнить с собакой с сомнительной родословной. До тех пор пока он сам по себе, все идет нормально, но когда он попадает на собачью выставку и оказывается рядом с чистопородным псом…

Кивком я указал Роберту, стоявшему рядом с моим креслом, на тех двоих, и он сразу понял мой намек. Габриэль неловко переминался с ноги на ногу. Во время разговора ему приходилось смотреть на Руперта снизу вверх – не думаю, что он был в восторге от такого положения.

Кое-кто еще не сводил глаз со странной пары. Изабелла… Она не отрываясь смотрела на Руперта. На губах ее играла легкая улыбка, она гордо вскинула голову, щеки покрылись румянцем… Какое удовольствие было наблюдать за ее гордым и радостным взглядом!

Ее поведение не ускользнуло от внимания Роберта. Он быстро посмотрел на нее, затем снова принялся наблюдать за Рупертом Сент-Лу.

Вскоре все отправились в дом выпить чего-нибудь. Роберт остался на террасе. Я спросил, какого он мнения о Руперте Сент-Лу. Ответ брата удивил меня.

– Я бы сказал, – заметил он, – что при его крещении не присутствовало ни одной злой волшебницы.

Глава 19