Роза и тис

– «Созданы друг для друга». Так обычно говорят на свадьбах старые слуги, однако на сей раз так и есть.

– Да, так и есть. Просто невероятно… Хью, тебе не кажется иногда, что сейчас ты проснешься, и все исчезнет?

Несколько мгновений я не мог понять, что она хочет сказать. Потом понял…

Позже мне пришлось выслушать и мнение Джона Габриэля. Со мной он держался все так же откровенно и не скрывал своих чувств. Насколько я понял, Габриэль сразу невзлюбил лорда Сент-Лу – вполне естественно, ибо с приездом Сент-Лу шумиха вокруг него самого несколько поутихла.

Весь Сент-Лу был взбудоражен приездом законного владельца замка. Коренные жители гордились древностью его титула и помнили его отца. В новичках его приезд подогрел снобизм.

– Просто стадо баранов! – говорил Габриэль. – Просто удивительно, до чего англичане обожают титулы.

– Не называйте жителей Корнуолла англичанами, – поправил его я. – Разве вас еще не научили?

– Выскочило из головы. Но ведь это правда! С титулованными особами либо носятся как с писаной торбой, либо впадают в другую крайность: злятся и уверяют, что вся возня с титулами гроша ломаного не стоит. Тот же снобизм, только наизнанку!

– А сами-то вы как? – поинтересовался я.

Габриэль расплылся в широкой улыбке. Он прекрасно осознавал свое слабое место.

– И я такой же сноб наизнанку! Больше всего на свете – по-настоящему – мне хотелось бы родиться Рупертом Сент-Лу.

– Вы меня удивляете! – заметил я.

– Есть некоторые вещи, с которыми надо родиться, – задумчиво продолжал Габриэль. – Я дорого бы дал, чтобы у меня были такие ноги, как у него.

Я припомнил, что сказала леди Трессильян на первом митинге с участием майора.

– Вам не кажется, – спросил я, – что из-за Руперта ваша слава несколько померкла?

Габриэль серьезно воспринял мой вопрос и некоторое время обдумывал его, не выказывая, однако, раздражения.

Наконец он заявил: нет, он не видит здесь опасности, поскольку лорд Сент-Лу не является его политическим оппонентом. Приезд Руперта – дополнительная пропаганда в пользу Консервативной партии.

– Хотя, полагаю, если бы он поддерживал какую-либо партию – то есть если бы мог, вы же знаете, что, будучи пэром, он не имеет права, – так вот, вероятнее всего, он поддержал бы лейбористов.

– Да что вы! – запротестовал я. – Он же землевладелец!

– Разумеется, национализация земли пришлась бы ему не по вкусу, но в наши дни, Норрис, все перевернулось вверх дном. Фермеры и представители рабочего класса чаще всего твердолобые консерваторы, а молодые интеллектуалы, ученые и отпрыски богатых семей поддерживают лейбористов – по-моему, главным образом из-за того, что они понятия не имеют, что такое работать руками, и не имеют ни малейшего представления о подлинных нуждах рабочих.

– А каковы же подлинные нужды рабочих? – Я знал, что Габриэль всякий раз отвечает на этот вопрос по-разному.

– Рабочие хотят, чтобы их страна процветала, – тогда и они будут процветать. По мнению рабочих, консерваторы скорее превратят нашу родину в процветающую страну, потому что они лучше разбираются в деньгах. На самом деле веский довод! Я бы назвал лорда Сент-Лу настоящим старомодным либералом – а какая польза от либералов? Нет, нет, Норрис, и не спорьте со мной, я и так знаю, что вы собираетесь сказать. Вот подождите, пока пройдут выборы. Сейчас либералов осталось так мало, что их днем с огнем не сыщешь. Либеральные идеи никому не нравятся, правда! Я хочу сказать, никому не нравится прямой путь… Он так банален!

– А Руперт Сент-Лу, по-вашему, сторонник прямого пути?

– Да. Он человек разумный – и с прошлым связи не теряет, и новое приветствует… Ни рыба ни мясо… Пряник – вот кто он такой!

– Что? – Я не понял.

– Вы слышали, что я сказал. Пряник! Пряничный замок. Пряничный владелец замка. – Он фыркнул. – Пряничная свадьба!

– И пряничная невеста? – предположил я.

– Нет. Она настоящая… Просто случайно угодила туда, как Гензель и Гретель в пряничный домик. Он такой славный, пряник, так и хочется отломить кусочек и съесть… И оказывается, что он съедобный.

– Я так понял, вы не в восторге от Руперта Сент-Лу.

– А за что мне его любить? Уж если на то пошло, так я ему тоже не по душе.

Я замолчал. Да, действительно, вряд ли Руперту Сент-Лу нравится Джон Габриэль.

– И все же ему придется общаться со мной, – продолжал Габриэль. – Я стану членом парламента от его округа. Им придется время от времени приглашать меня к обеду, а он будет сидеть на трибуне рядом со мной.

– Вы уж очень уверены в себе, майор. Вы еще не прошли в парламент.

– Говорю вам, дело решенное. Я не могу не пройти. Понимаете, другой возможности у меня не будет. Я вроде как опыт провожу. Если опыт окажется неудачным, мое имя забудут и со мной будет покончено. Обратно в армию мне путь тоже закрыт… Я ведь не гожусь для службы в тылу; мои способности проявляются только в драке. Когда закончится война с Японией, мне конец. Мавр сделал свое дело…

– Никогда не считал Отелло персонажем заслуживающим доверия, – заметил я.

– Почему? Ревнивец не заслуживает доверия?