Роза, или Палаты и хижина

Изумленіе Баронессы еще увеличилось, когда она свдала, что Амелія кормила своею грудью крестьянскаго младенца. Это странно, очень странно! говорила или думала она во всю дорогу. Между тмъ пріхали ко дворцу. Тамъ отвели особливую комнату для бдной крестьянки, положили ее на постелю, я сыскали женщину, которая взялась кормить ея дочь. Принцесса, исполнивъ законъ благодтельности, вошла въ свои комнаты и съ неописанною радостію взглянула на колыбель сына. "Я спасла чужаго младенца," думала она: "Богъ конечно спасетъ и моего!" Сынъ ея проснулся и закричалъ: Амелія, взявъ его на руки, сказала: "Милой другъ!. я заставила тебя раздлить пищу свою съ жертвою бдности, и надюсь, что этотъ случай предзнаменуетъ добродтель совершенныхъ лтъ твоихъ, когда ты будешь въ состояніи помогать нищет. Что принадлежитъ до меня, то я слдовала одному движенію материнской любви, представивъ тебя въ этомъ бдномъ младенц: ты въ образ нещастной говорилъ моему сердцу."

Въ самую ту минуту, какъ нжная Амелія съ восторгомъ глядла на сына своего, вошелъ къ ней мужъ ея, которой возвратился съ охоты. Онъ былъ доброй Принцъ, какъ говорятъ въ Германіи: то есть, не гордъ, не спесивъ; на улиц и за городомъ кланялся всякому мужику; а во дворц говорилъ ласково съ придворными и весьма учтиво съ женщинами; всегда улыбался, часто хохоталъ, и вс на свт хвалили его чрезмрную милость. Но эта милость не имла уже никакихъ дальнйшихъ слдствій: доброй Принцъ не давалъ ничего, любилъ одного себя, никогда не читалъ, здилъ съ собаками, и всякой день часовъ по пяти сидлъ за столомъ. Однакожъ, естьли любимецъ его, Графъ Секендорфъ, совтовалъ ему сдлать иногда доброе дло (что, правду сказать, бывало очень рдко), то Принцъ соглашался, и вс Нмецкія газеты слагали въ такомъ случа благодтельность Его Свтлости. Мудрено ли, что онъ и Самъ поврилъ наконецъ газетамъ и вообразилъ себя лучшимъ изъ Князей Нмецкихъ?

Добродтельная Амелія не имла никакого вліянія на его образъ мыслей, и Принцъ крайне не доволенъ былъ тмъ, что она сама кормила дтей своихъ; ибо Графъ Секендорфъ и Баронесса Клакенбергъ не понимали, какъ владтельная Принцесса можетъ быть кормилицею.

Амелія разсказала мужу свое приключеніе. Принцъ, не судя ни о чемъ самъ собою, не зналъ, что думать о поступк жены своей, и спшилъ къ Баронесс Клакенбергъ, будучи увренъ, что онъ найдетъ тамъ любимца своего, который уже двадцать лтъ слдовалъ одному плану жизни, и всякой вечеръ являлся у нее въ восемь часовъ. Принцу сказали, что бдная крестьянка при смерти, и что супруга его поступила весьма неблагоразумно, вздумавъ кормить своею грудью ея младенца, конечно не здороваго. Онъ нахмурилъ брови и потребовалъ своего Медика, Профессора Штирбмейстера. Баронесса изъявила взоромъ свое одобреніе, а Графъ примолвилъ, что совтъ Медика въ самомъ дл всего нужне. Принцъ обрадовался своей щастливой мысли, и нсколько разъ съ довольнымъ видомъ повторилъ, что онъ конечно вывдаетъ изъ него истину во всхъ отношеніяхъ. Это была очень не легко, потому что Докторъ Штирбмейстеръ не любилъ говорить много, отвчалъ всегда коротко и всегда двусмысленно. Онъ явился; выслушалъ Принца съ великимъ вниманіемъ и ужасомъ; помолчалъ нсколько минутъ, и объявилъ, что ему прежде всего надобно видть крестьянку, ея младенца и молоко Принцессы. Амелія вытерпла строгой выговоръ отъ своего мужа; а Докторъ веллъ ей принять дв или три бутылки изобртеннаго имъ сыропа, и отнять сына отъ груди. Она не разсудила за благо исполнить его предписанія: вылила сыропъ за окно, а сына кормила еще тихонько два или три мсяца. Между тмъ бдная крестьянка черезъ два дни умерла, и вс хвалили осторожность Медика, которой, по общему мннію, лекарствами своими спасъ Принцессу отъ опасныхъ слдствій. Самъ Докторъ за тайну сказывалъ, что молоко ея сдлалось совершеннымъ ядомъ, и что оно въ дв минуты уморило бы маленькаго Принца. Дочь умершей крестьянки была совершенно здорова; но ученой господинъ уврялъ, что у нее въ крови золотушная острота, которая рано или поздно откроется.

Амелія узнала отъ крестьянки:, что у мужа ея, не далеко отъ Бингена, есть бдная хижина; и что онъ лежитъ больной около двухъ мсяцевъ. Принцесса отравила къ нему лекаря; а дней черезъ шесть посл крестьянкиной смерти ршилась сама видть нещастнаго; выбрала такой день, въ которой Принцъ былъ на охот у сла въ легкую коляску съ Барономъ Сартисомъ, старымъ придворнымъ и съ своею Камерфрейльною — и похала въ Бингенъ.