Роза Марена

Но на сегодняшний вечер темные очки и бейсболка вполне сгодятся. Норман не собирался устраивать представление. На сегодня Норман планировал операцию, которую его первый напарник Гордон Саттервейт назвал бы «разведкой на местности». Этот старый хрыч Гордон постоянно хватал своего молодого напарника за всякие интересные места и предлагал сделать дяденьке удовольствие, что на его языке называлось «немного побаловаться втихую». Норман возненавидел Гордона с первого взгляда. Это был толстый вонючий тупица с гнилыми зубами, побуревшими от постоянного жевания табака. Гордон двадцать шесть лет прослужил в уголовной полиции, и девятнадцать из них – в должности инспектора, но при этом он ни хрена не смыслил в оперативной работе. У него не было того чутья, которое было у Нормана. Норман ненавидел свою работу, он ненавидел паршивых ублюдков, с которыми ему приходилось любезно беседовать (а иногда и якшаться запанибрата, если он выполнял задание в качестве секретного агента), но чутье у него было. И это чутье помогало ему не раз. Например, оно очень ему помогло при расследовании последнего дела, которое он провел с таким блеском, что его тут же повысили по службе, а средства массовой информации вознесли его до небес. Пусть всего на несколько дней, но он стал любимцем публики, и о нем говорили все. В этом деле – как и в большинстве дел, связанных с организованной преступностью, – тоже настал момент, когда следствие зашло в тупик, запутавшись в хитросплетении версий, которые противоречили одна другой. И все бы, наверное, благополучно накрылось, если бы не одно маленькое обстоятельство. Расследование по делу о наркотиках возглавлял Норман Дэниэльс – кстати, это было первое дело, которое он вел в качестве главного следователя, – и когда все логически-дедуктивные методы провалились, он ничтоже сумняшеся сделал то, что большинство полицейских не сумели бы сделать или просто не стали бы делать: он полностью положился на свою интуицию и пошел, что называется, напролом – напористо и бесстрашно.