Роза Марена

Рози поспешно пошла по тропинке по направлению к мертвым деревьям. Она подавила в себе желание оглянуться и посмотреть, не пошел ли за ней каменный мальчик, намереваясь пустить в дело свой каменный инструмент. Она боялась, что ее перенапряженный мозг покажет ей то, чего на самом деле нет.

Дождь превратился в мелкую изморось, и Рози вдруг поняла, что не слышит ребенка. Может быть, он уснул. А может, быку Эринию надоел его плач, и он проглотил его, как канапе. Но как же ей разыскать ребенка, если он будет молчать?!

Всему свое время, Рози, шепнула миссис Сама Рассудительность.

– Тебе-то легко говорить, – пробормотала Рози в ответ.

Она пошла дальше, прислушиваясь к шуму дождевых капель в ветвях деревьев, и неожиданно осознала – хотя ей совсем не хотелось все это видеть, – что различает в коре человеческие лица. Это было совсем не так, когда ты смотришь на облака и картина на девяносто процентов создается твоим воображением. Это были настоящие лица. Искаженные криком лица. Рози казалось, что большинство из них были женщинами. Женщинами, с которыми очень серьезно поговорили.

Она прошла еще чуть вперед. Тропинка резко свернула в сторону, и прямо за поворотом Рози обнаружила, что путь преграждает упавшее дерево. Очевидно, во время недавней грозы в него ударила молния. Одна сторона ствола расщепилась и почернела. Несколько веток еще дымилось наподобие углей небрежно затушенного костра. Рози побоялась перелезать через упавший ствол – по всей опаленной и изуродованной стороне торчали острые щепки и куски развороченной древесины.

Она решила обойти дерево справа. С той стороны, где чернели могучие корни, вывороченные из земли. Она уже почти выбралась обратно на тропинку, как вдруг один из корней резко дернулся, рванулся вперед и обвился вокруг бедра Рози наподобие бурой змеи в комьях черной земли.

Эй крошка! Как насчет встать на карачки? Я бы тебе впялил сзади… не хочешь, сука?

Голос доносился из темной ямы на месте упавшего дерева, корень скользнул еще выше по бедру.

Не хочешь встать на карачки, Рози? Звучит заманчиво, правда? Я бы тебе вставил сзади. Уж впендюрил бы так впендюрил. По самые уши. Или тебе больше хочется отсосать мой протухший чл…

– Отпусти меня, – тихо проговорила Рози и прижала влажный комок ночной рубашки к корню, вцепившемуся ей в ногу. Его хватка мгновенно ослабла, и он ее отпустил. Она выскочила на тропинку. На бедре осталось красное кольцо – так сильно корень сдавил ей ногу, – но оно быстро бледнело. Рози подумала, что, наверное, она должна была испугаться. И, наверное, все это и затевалось именно для того, чтобы ее напугать. Однако фокус не удался. Потому что для женщины, которая четырнадцать лет прожила с Норманом Дэниэльсом, все эти страшилки казались не более чем бутафорией из идиотской комнаты ужасов в каком-нибудь затрапезном парке аттракционов.

7

Минут через пять Рози дошла до конца тропинки. Тропинка вывела ее на поляну идеально круглой формы, где росло дерево – единственное живое дерево во всем этом мертвом саду. Рози в жизни не видела такого красивого дерева. У нее даже дыхание перехватило от такой невозможной красоты. В детстве она посещала воскресную методистскую школу и была там одной из самых прилежных учениц, и теперь ей вспомнилась история про Адама и Еву в раю. И она подумала, что если рай действительно существовал и там действительно росло Древо познания добра и зла, то оно наверняка было похоже на это прекрасное дерево на поляне.

Его ветви, покрытые узкими длинными листьями ярко-зеленого цвета, клонились под тяжестью пурпурных плодов с густым малиновым отливом. Упавшие плоды покрывали всю землю под деревом. Они были того же цвета, что и короткий хитон белокурой женщины, на которую Рози так и не отважилась взглянуть. Среди упавших плодов было много совсем свежих и сочных. Должно быть, их сбило грозой, которая только что пронеслась над этим таинственным жутким местом. Но даже те паданцы, которые лежали на земле давно и успели подгнить, казались настолько соблазнительными, что рот у Рози переполнялся слюной при одной только мысли о том, как она подберет с земли пурпурный плод и вопьется в него зубами. Ей почему-то казалось, что на вкус этот плод будет терпким и сладким, с чуть заметной кислинкой – наподобие свежего ревеня, сорванного рано утром, или чуть недозревшей малины. Пока Рози как завороженная смотрела на дерево, с ветки сорвался тяжелый плод (она еще подумала, что он совсем не похож на гранат: не больше, чем, скажем, на ящик комода), упал на землю и раскололся, обнажив сочную мякоть цвета розы марены. В струях густого сока виднелись темные зернышки.