Роза Марена

Да, она и сейчас боится. Но уже не так сильно, как раньше. За те четырнадцать лет, которые Рози прожила с Норманом, она выслушала немало его разговоров по телефону, связанных с его работой. Она не раз наблюдала, как он обсуждает с коллегами разные деловые вопросы. Обычно мужчины сидели в гостиной на первом этаже или – если на улице было тепло – на заднем дворе за домом, а Рози носила им кофе и пиво. И почти всегда Норман был главным в этих жарких дискуссиях. Он громко и раздраженно кричал, налегая грудью на стол и сжимая в руке початую бутылку с пивом, которая просто терялась в его огромном кулаке. Он подавлял собеседников, отметал все их слабые возражения и просто не слушал того, что они говорят. Иногда – очень редко, но все же – он снисходил до того, чтобы обсудить свои дела с Рози. Разумеется, ему было плевать на все ее соображения. Да он и не спрашивал ее мнения. Она была для него как удобная стенка для отработки ударов – его собственных мыслей. Он любил, чтобы все было быстро и сразу. Он не терпел никаких промедлений. Если дело, которое он расследовал, не разрешалось мгновенно и затягивалось больше, чем на три недели, он терял к нему всяческий интерес. Такие дела он называл точно так же, как Герт называла свои приемы самообороны: объедки, куски залежалые, годные разве что на солянку.

Может, теперь она тоже попала в разряд объедков?

Хотелось бы верить. И Рози очень старалась заставить себя поверить. Старалась и все-таки не могла… не могла, и все.

– Я не знаю, – задумчиво проговорила она. – Иногда мне кажется, что, если бы он собирался меня разыскать, он бы давно уже проявился. Но, с другой стороны, я боюсь, что он все еще меня ищет. И он все-таки не водитель какой-нибудь или водопроводчик. Он полицейский. Искать людей – это его работа.

Анна кивнула:

– Я знаю. И это значит, что он очень опасен и вам надо быть особенно осторожной. И самое главное, помните: вы не одна. Теперь вам есть на кого положиться, Рози. Обещайте мне, что не забудете.

– Не забуду.

– Вы уверены?

– Да.

– А если он все же проявится, что вы будете делать?

– Захлопну дверь у него перед носом и запру ее на замок.

– А потом?

– Позвоню в службу спасения. 911.

– Без малейших сомнений?

– Да, без малейших сомнений, – решительно проговорила Рози. И если Норман и вправду придет за ней, она именно так и поступит. Но ей все равно будет страшно. Почему? Да потому что Норман полицейский, как и те люди, которым она позвонит… они ведь тоже будут из полиции. И потом она знает Нормана. Он всегда добивается своего. И он сам говорил ей не раз: все полицейские братья.

– А когда вы позвоните в службу спасения, что вы сделаете потом?

– Позвоню вам.

Анна кивнула.

– С вами все будет в порядке.

– Я знаю. – Рози очень старалась, чтобы ее голос звучал уверенно, но в глубине души она все-таки сомневалась… и, наверное, всегда будет сомневаться. Пока Норман действительно не придет за ней и все умозрительные построения не обернутся жестокой реальностью. И если это случится, кто знает… может быть, вся ее жизнь за последние полтора месяца – «Дочери и сестры», отель «Уайтстоун», Анна, ее новые подруги – развеется, словно сон при пробуждении, когда одним распрекрасным вечером кто-то тихонечко постучится к ней в дверь, и она побежит открывать, и за дверью окажется Норман? А вдруг все именно так и будет?

Взгляд Рози упал на картину, которая стояла прислоненной к стене у двери в кабинет, и она поняла, что такого не будет. Картина стояла лицом к стене, но для того, чтобы видеть ее, Рози было не нужно на нее смотреть. Фигура женщины на холме под хмурым грозовым небом и с разрушенным храмом внизу так ясно запечатлелась в ее сознании, что ей достаточно было просто закрыть глаза, и ей сразу же представлялось, что она видит картину. Как наяву. Рози действительно воспринимала картину как самую что ни на есть настоящую явь. И на свете, наверное, не было ничего, что могло бы заставить ее думать об этой картине, как о какой-то туманной грезе.

Зачем заранее забивать себе голову, с улыбкой подумала Рози. Может быть, мне повезет и эти вопросы так и останутся без ответа.

– А большая квартплата, Анна?

– Триста двадцать долларов в месяц. Вы как, потянете? Хотя бы первые два месяца?

– Потяну. – Анна, конечно, об этом знала. Если бы у Рози не было денег платить за квартиру, этого разговора вообще бы не состоялось. – Триста двадцать – это еще терпимо. И если ее не повысят, квартплату, то я вполне потяну и дальше. А там будет видно.

– Там будет видно, – задумчиво повторила Анна. Она подперла рукой подбородок и внимательно посмотрела на Рози. – Кстати, насчет «будет видно». Это к вопросу о вашей новой работе. Звучит очень заманчиво, просто чудесно. Но, с другой стороны, как-то уж слишком оно…