Роза (пер. Ганзен)

— Да, — отвтила она.

Она снова повернулась къ полкамъ и продолжала искать что-то. Наступило молчаніе. Затмъ она сказала, не глядя на него:

— Я не для себя тутъ роюсь; кое-что нужно для дома.

— Вотъ какъ?

— Да, да; я опять тутъ распоряжаюсь за прилавкомъ, какъ въ старину. Но я не украду ничего.

— Вы шутите, — сказалъ онъ, задтый.

Я подумалъ: на мст Гартвигсена я бы не сталъ тутъ торчать. А онъ все стоялъ. Видно, внутри у него все-таки еще шевелилось что-то, разъ онъ сразу не сорвался съ мста и не ушелъ. Но тогда почему бы ему самому не зайти за прилавокъ и не предложить отыскать ей то, что она искала? Вдь онъ полный хозяинъ тутъ. А онъ стоялъ рядомъ со мной у прилавка, словно покупатель. Впрочемъ, приказчики, и Стенъ, и Мартинъ, не смли въ его присутствіи разговаривать иначе, какъ шепотомъ, — такъ страшно онъ былъ богатъ и вдобавокъ ихъ хозяинъ.

— Со мной прізжій студентъ, — сказалъ Гартвигсенъ Роз. — Такъ вотъ ему очень хотлось бы, чтобы вы какъ-нибудь зашли сыграть намъ. У меня вдь все стоитъ та музыка.

— Я не играю при чужихъ, — отвтила она, качая головой.

Гартвигсенъ долго молчалъ и, наконецъ, сказалъ:- Да, да; я такъ спросилъ только. — А вы, врно, теперь готовы? — обернулся онъ ко мн.

— Да.

— Право-же, я не могу играть на томъ инструмент,- сказала вдругъ Роза. — Но, если вы… Можетъ быть, вы зайдете въ комнаты?

И мы пошли вс трое въ покой Макка. Тамъ стояло новое дорогое фортепьяно, на которомъ Роза и сыграла. Она очень старалась; видно, ей хотлось загладить свою несговорчивость. Окончивъ, она сказала:- Вотъ и все.

Гартвигсенъ, однако, услся и совсмъ не собирался уйти. Маккъ вошелъ, былъ пораженъ, увидавъ гостей, но выказалъ большую любезность и угостилъ насъ виномъ и пирожнымъ. Потомъ онъ провелъ меня по комнат, показывая рисунки, чудесныя гравюры и картины. Гартвигсенъ тмъ временемъ сидлъ и бесдовалъ съ Розой. Говорили они о чемъ-то такомъ, о чемъ я еще не слыхалъ, о какой-то двочк Март, дочк Стена приказчика, которую Гартвигсенъ собирался взять къ себ, если Роза согласна.

— Нтъ, я не согласна, — заявила Роза.

— Подумай хорошенько, — отозвался вдругъ Маккъ. Тутъ Роза расплакалась и сказала:- Что вы хотите сдлать со мной?

Гартвигсену стало не по себ, и онъ принялся уговаривать Розу:- Вы пріучили ребенка присдать. У меня и не было на ум ничего другого… Я просто хотлъ взять двочку потому, что вы пріучили ее къ разнымъ хорошимъ манерамъ. О чемъ же тутъ плакать?

— Да Богъ съ вами, возьмите двочку. Но я-то не могу перехать къ вамъ! — вырвалось у Розы.

Гартвигсенъ долго думалъ, потомъ сказалъ:- Нтъ, я не могу взять ребенка безъ васъ.

— Разумется! — поддержалъ Маккъ.

Роза махнула рукой и вышла изъ комнаты.

III

Стали прибывать домой рыбаки съ Лофотенъ на большихъ судахъ и лодкахъ; съ бухты неслись псни и крики; солнце сіяло; пришла весна. Гартвигсенъ сначала ходилъ въ глубокой задумчивости, но, когда пришли суда, онъ совсмъ захлопотался съ рыбой, и на душ у него, какъ видно, полегчало. Розы я не встрчалъ больше.

Зато я познакомился съ интереснымъ субъектомъ, смотрителемъ маяка. Звали его Шёнингъ, и когда-то онъ былъ капитаномъ корабля. Я встртилъ его разъ посл обда, гуляя по прибрежнымъ утесамъ, куда пришелъ посмотрть на птицъ. Онъ сидлъ себ на камн безъ всякаго дла. Когда я подошелъ, онъ долго разсматривалъ меня, какъ чужого человка, а я въ свою очередь разглядывалъ его.

— Вы что тутъ? — спросилъ онъ.

— Хожу да на птицъ смотрю, — отвтилъ я. — Не дозволено разв?

Онъ ничего не сказалъ, и я прошелъ дальше. Когда я вернулся, онъ все сидлъ на томъ же мст.

— Разъ птицы сли на яйца, нельзя мшать имъ, — сказалъ онъ. — Чего вы тутъ расхаживаете?

Я въ свою очередь спросилъ:- А вы чего тутъ сидите?

— Эхъ, молодой человкъ! — сказалъ онъ, подымая кверху ладонь. — Чего я тутъ сижу? Я сижу да иду въ ногу съ своей жизнью. Такъ то!

Видно, я улыбнулся на это, потому что онъ тоже улыбнулся какою-то блдной, увядшей улыбкой и продолжалъ:

— Я сказалъ себ сегодня: ну, покажи же, что начинаешь играть роль въ комедіи собственной жизни. Ладно, отвтилъ я себ и вотъ услся тутъ.

Какой чудакъ! Я еще не зналъ смотрителя и подумалъ, что онъ просто шутитъ.

— Это вы живете у Гартвигсена? — спросилъ онъ затмъ.

— Да.

— Ну, такъ вы не кланяйтесь ему отъ меня.

— Вы его не долюбливаете?

— Да. Эти несмтныя богатства подъ нашими ногами принадлежали когда-то ему. Вы стоите сейчасъ на серебр, которому цна милліонъ, и все это принадлежало Гартвигсену. А онъ взялъ да продалъ все и сталъ ничтожествомъ.

— Разв Гартвигсенъ не богатый человкъ?

— Нтъ. Если ему вздумается раскошелиться на приличную одежду, такъ останется какъ разъ на кашу; вотъ и все.

— Такъ это вы открыли эти богатства и все-таки не пожелали сами купить ихъ за безцнокъ? — спросилъ я.

— На что мн богатства? — отвтилъ онъ. — Об мои дочери хорошо пристроены замужъ, а сынъ мой Эйнаръ скоро умретъ. Что же до насъ съ женой, то намъ не състь больше того, что мы димъ. По вашему, врно, я необычайно глупъ?

— Нтъ, вы наврно умне, чмъ я могу судить съ виду.