Читаем Рождение дракона полностью

Ну что, ты слышишь сердца стук?

Он вечным будет в моей коже.

А ты и дальше спи, паук,

Ты в своей жизни лишь прохожий.

Моя любимая стихия

Наш век – прекрасное мгновенье,

Я со слезами на глазах

Смотрю на улиц оживленье,

Кручусь в неоновых лучах.

Я с высотою небоскрёбов,

Под визг от скорости колес

Хвалю и города трущобы,

И его центра яркий лоск.

Пропах он дымом и духами

И грязным выбросом машин,

Но наши души скоро сами

Сольются с чернотою шин.

Я за блага этого века

Благодарю научный дух,

Великий разум человека

Взлетел и разом не потух!

И гаджеты в руках – не мука!

Пускай ворчат старухи громко,

Это наш мир. Наш век без стука

Ворвался в их пещеры ловко.

Вернее не бороться с нами,

Вернее с нами идти в ногу,

Они давно ль молились сами

По дурости "чужому богу"?

То, чем мы дышим молодыми,

Основой мира станет позже,

И не считайте нас слепыми:

Из нас людей слепить возможно.

Были бы мастера лихие,

Таких сыскать сейчас непросто,

Сирот ваяют здесь иные,

Младенцев трупы прячут в простынь.

Наш век – чудесное мгновенье,

И я горжусь быть человеком

Свободы: это наслажденье,

Подаренное нашим веком.

Все будет так, как я хочу

Все будет так, как я хочу,

И по-другому быть не может,

И пусть других сомненья гложут,

А я вперёд скорей помчу.

Все будет так, как нужно мне,

Ведь нет предела жажде жизни,

Слабак в петле лишь с горя виснет,

Болтаюсь я лишь на волне.

Мой плот стремится в океан,

Опасность – сладкое забвение,

И раз я смертное творение,

Не все равно ли на буран?

Ты вспомни Лермонтова, друг,

Борьбу героя с барсом снежным:

Он страх с отвагою манежной

Смешал в животный дикий дух.

Все будет так, как я хочу,

А я хочу, мой друг, немало,

Пусть мое время не настало

И не настанет, но я мчу.

Все будет словно в моих мыслях,

Там правит дикий гнев огня,

Не сжечь горящую меня,

Все, что желаю, станет жизнью.

Смертелен вкус любви

Смертелен вкус любви:

Сжигает он до тла,

Попробуй, убеги –

Затянет небо мгла.

Смертельное тепло

Подарено двоим,

Но их оно сожгло:

Все мы в любви горим.

Как просто было мне

С холодною душой,

Тонувшею в вине

Над истиной скупой.

Но мне не страшен путь

Сгорающей любви,

Мне сердце не вернуть,

Так пусть оно горит.

Другая любовь

Любовь? Всего лишь слово,

А что за ним стоит?

Когда вдвоем до гроба?

Когда душа парит?

Или пустая трата

Своих прекрасных дней?

Забег через преграды

И лес душевных пней?

В мои глаза пустышки

Смотрели много раз:

Искала в них я вспышки,

Найдя том лживых фраз.

И, с грустью поначалу,

Я приняла игру,

Примкнула к их причалу,

Сняла с себя «табу».

И в их безбожном мире

Я превзошла их всех:

В бездушия турнире

Поймала свой успех.

Но на пути циничном

Я встретила тебя,

Подумала – типичный,

В игру включилась я.

Не думала, не знала,

Что здесь играл и ты.

Тебя не выбирала,

Но ты – мои мечты.

Я не искала счастье,

Не жаждала любви,

Но в каждое ненастье

Меня спасаешь ты.

Я не искала звезды

И не смотрела ввысь,

Но мне с тобою можно

И в космос унестись.

Я не желала много:

Мне было хорошо,

В твоих руках с порога –

А что нужно еще?

Ты знаешь, мы не дети:

Открыться нам сложней,

Решились мы на это,

И сколько счастья дней!

Я буду рядом, милый,

Пусть ты и далеко,

Ты знаешь нашу силу:

В разлуке нам легко.

Я благодарна очень

За все, что есть у нас,

Пусть хоть весна, хоть осень,

Огонь наш не погас.

Любовь? Всего лишь слово.

Но я тебя люблю.

И каждый день за счастье

Тебя благодарю.

Мой старый тёплый шарф

Трещит по швам мой тёплый шарф,

В него укутавшись, стою,

Смотрю на снег под звуки арф

И о тепле его молю.

Он грел меня пять лет назад,

Теперь уже в нем нет тепла,

Но я и в дождь, и в снегопад

Его на шее волокла.

Мне жаль прощаться с ним, и я

Все зашиваю дыры в нем,

Своей я скорби не тая,

Ищу комфорт я прошлый в нем.

И вот дрожит рука моя

Над чёрным мусорным ведром,

Когда-то ведь счастливой я

Была на шее с тем шарфом.

Но не могу разжать ладонь:

Другого шарфа на мне нет,

Горит в душе тоски огонь,

Держась за прошлое во мне.

Как отпустить? Как быть теперь?

С мучением смотрю в ведро,

Нужно открыть другую дверь,

Но раньше было так тепло.

Я расслабляю свой кулак,

И шарф летит в небытие,

Такой неведомый пустяк,

Но разорвали душу мне.

У каждого есть этот шарф,

И каждый душит им себя

Под звуки прошлого фанфар

И сердце скорбью изводя.

Но бесполезна эта ткань,

Больше не греет в холода,

Уж лучше новый ты достань,

Здесь всё и все не навсегда.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия