Рождение и развитие ислама и мусульманской империи (VII-VIII вв.)

Строительная активность конца шестидесятых начала семидесятых годов, естественно, требовала дополнительных расходов, но об этой стороне жизни Халифата мы знаем меньше всего.

Последний год ал-Мансура

Свой шестьдесят первый год ал-Мансур встретил активно и начал с того, что покинул недавно построенный и дорого ставший дворец в Круглом городе и переселился в новый дворец на берегу Тигра, с многообещающим названием ал-Хулд. Ал-Махди он послал в Ракку, назначив его эмиром этого города, который, по-видимому, рассматривался форпостом халифской власти на сирийском и византийском направлении. Одновременно наместником Мосула был назначен Халид ибн Бармак, получивший одновременно распоряжение достать через три дня три миллиона дирхемов. Эту своеобразную плату за назначение на высокий пост Халид все-таки сумел собрать у родственников и близких людей. Деньги, несомненно, требовались, чтобы пополнить казну, опустошенную стройками предыдущего года.

Затем ал-Мансур отправился с ревизией поместий в район Диялы и канала ан-Нахраван. В ал-Мадаине осмотрел начавший разрушаться Белый дворец Сасанидов со знаменитым арочным залом (иван, айван), распорядился собрать обвалившийся кирпич и начать ремонт.

Оттуда ал-Мансур спустился к устью канала ан-Нахраван, и здесь, в городке Джарджарайа, с ним случилась неприятность – он упал со своего тяжелого иранского коня (бирзаун) и в кровь разбил лицо. Это было неприятно, но вряд ли опасно для здоровья. Пришлось прервать поездку и возвращаться в Багдад. Приближался рамадан (23 июня – 22 июля 775). Он вызвал ал-Махди из Ракки, и они вместе провели месяц поста.

Отпраздновав завершение поста, ал-Мансур в августе стал собираться в хаджж. За три дня до конца шаввала (30 августа) у дворца Авдавайхи к нему присоединился военный эскорт, а через три дня в Куфе подошел сборный караван паломников. Здесь у него появились первые приступы какого-то желудочно-кишечного заболевания. Врачи, среди которых был и индийский врач, временно восстановили здоровье.

В день отъезда он будто бы позвал ал-Махди, чтобы передать ему в наследство богатство и власть (ал-мал ва-с-султан). Достоверность сказанных ал-Мансуром слов весьма сомнительна, особенно в самом начале. Ал-Мансур будто бы передал ал-Махди ларец, в котором лежали две тетради, а в них, по словам ал-Мансура, «знание твоих предков», содержащее сведения о том, что было прежде и что случится в будущем, до самого «дня воскресения». Заглянув в них в трудную минуту, можно узнать, что следует предпринимать. Это какой-то отголосок легенды о передаче «желтого свитка» с заветом Пророка, в котором имамат перешел от Алидов к Аббасидам. Легенда подобного рода была важна для придания династии бесспорной легитимности.

Поручиться за достоверность дальнейших слов ал-Мансура трудно, но они, по крайней мере, совершенно конкретны: «Позаботься об этом городе[34] и берегись отвернуться от него. Это дом твой и твое величие. Я собрал в нем для тебя такое богатство, что, если у тебя будет десять лет харадж в расстройстве, хватит тебе на пайки (арзак), на расходы и жалование (ата) и на обеспечение порядка на границах. Береги это, ты велик, пока полна казна. И как я думаю, ты это [сделаешь].

И завещаю тебе твоих родственников, показывай их достоинство и выдающееся положение, и умножь благоволение к ним. И возвеличь их, и смягчай этим людям наказания, и предоставь им мимбары[35], ведь их слава – твоя слава, и их упоминание – для тебя. И о чем я подумал – сделай. Обрати внимание на своих мавлов и благоволи им и их близким, и пусть они будут многочисленны, так как они – твое подкрепление силы, если ослабнешь. Как я думаю, ты это сделаешь.

И даю тебе завет о хорасанцах, относиться к ним хорошо, ведь они твои ансары[36] и твои сторонники (ши‘атука)[37], которые расточают свое состояние для твоего государства и проливают свою кровь вместо тебя. И не уйдет любовь к тебе из их сердец, если будешь благоволить им.

Оказывай им добро и ограждай от зла и сохраняй в том состоянии, как они были, и оставляй того, кто умер из них у семьи и родителей. Думаю, что ты это сделаешь».

Завет заботиться о хорасанцах, которые привели к власти Аббасидов, совершенно понятен, за исключением совета отдавать умерших родственникам. Видимо, ал-Мансур имел в виду не арабов, а иранцев, которые, приняв ислам, сохранили иные обычаи погребения.

В завершение, ал-Мансур посоветовал сыну не заниматься строительством города на восточном берегу Тигра, потому что он его не завершит, не прибегать к помощи суламитов и не принимать советов женщин в своих делах.

Действительно ли аль-Мансур чувствовал себя так плохо, что решил выразить предсмертную волю перед отправлением в хаджж, зная, что он может умереть в пути? Для нас в этом завещании важно то, что, по мнению современников, мог сказать готовящийся к смерти халиф.