Рождение командира

— Назад! — крикнул Лещенко.

Оба бойца побежали обратно.

— На шоссе убитых не видать, товарищ лейтенант, — доложил Рублев.

Изо ржи, подвигая на поясе кобуру пистолета, поднялся младший лейтенант Кучеров, работник политотдела бригады, ехавший с Потаповым на первой машине, смуглый, горбоносый, всегда открытый к людям. Четыре дня назад он заменил раненого под Слуцком замполита батареи. Лещенко все искал его глазами, не находил и боялся, что он погиб.

— Кучеров! Ох, ты живой? — крикнул он, радуясь, что верный в слове и деле замполит батареи с ними.

— Ребятам на шоссе уж никто не поможет, оттащил я их в рожь, потом похороним. — Кучеров без расспросов понял, что тут делается: шофер Беляев и подносчик второго орудия Палеев, по приказанию лейтенанта, снимали с машины ящики со снарядами.

— Скорее! Возитесь долго! — сказал Лещенко. — Эти оставь. Грузите раненых! Как вы, товарищ капитан?

— Ничего, все в порядке. Выполняй задачу!

Потапова и других тяжелораненых подняли и осторожно положили в кузов машины, подостлав шинели. Лейтенант развернул перед шофером карту, показал дорогу в лесу, по какой, считал он, прошла их 9-я дивизия и должна подходить 10-я.

— Поедешь по направлению «Бобовня» им навстречу. Доложишь о засаде, сдашь раненых и сейчас же возвращайся. Понятно?

— Понятно, товарищ лейтенант. Карту запомнил. Вы не ранены?

— Откуда ты взял? — Лещенко с недоумением провел рукой по лбу, куда указывал шофер, и посмотрел на пальцы: откуда взялась кровь? Нес Потапова, утирал пот со лба, вот она откуда! — Поезжай скорее!

Он не видел, как вслед ему смотрел Потапов, тая горькое сожаление, что сам он выбыл…

Беляев вскочил в кабину и повел машину наискось к лесной опушке так, чтобы строения завода укрывали его от противника. Первый немецкий танк, дойдя до перекрестка, медлил идти дальше. Но кругозор от него был достаточно широк, и когда Беляев доехал до леса и повернул в глубину, лейтенант вздохнул с облегчением и сам перебежал к орудию.

В десяти шагах, на самой насыпи, в это же время старший сержант Снегур готовил орудие к бою. Большой, плечистый сибиряк Глазырин и подоспевший Рублев уже подкопали площадку и устанавливали пушку. Угол дома, насыпь, поросшая бурьяном, и край близкого леса хорошо скрывали и орудие и людей.

Наводчик первого расчета Арбаев, заменивший убитого Задорожного, смотрел в окуляр прицела и ругался на плохой обзор.

— Кусты-то вон те посеки, — говорил распоряжавшийся всем Снегур вертлявому Атмашкину, — бурьян заломай! — И тут же, подозвав к себе Палеева, молодого артиллериста, всего два месяца как прибывшего из пополнения, заговорил с ним. Снегур не только командовал вторым орудием, он был парторгом батареи, и — лейтенант знал — уж если в такое время он говорит с Палеевым, значит, у того в чем-нибудь неустойка. Два бойца таскали снятые с машины ящики к орудию. Часть боекомплекта была выложена около пушки на землю.

Увидев лейтенанта, Снегур по-строевому выпрямился:

— Площадку велел подкопать здесь. Аккуратно будет. — Стройный, соразмерный, он был выше Лещенко на полголовы. — А запасную оборудуем вон там.

И то, что он так хозяйственно устраивается, успокоило лейтенанта. Он чувствовал, что с первого выстрела вражеского танка излишне заторопился. Никакого сомнения оставаться здесь с пушкой или не оставаться у него не было. Выполнять задачу — не допустить, чтобы танки противника преградили путь коннице, — значило вступить в бой с танками здесь, под Несвижем, у завода.

Но, подумав прежде всего о раненых, Лещенко не рассчитал, что, пока машина не вернется, расчет с пушкой делается малоподвижным.

«Успел уже наделать ошибок! И главное, оставил лишь половину боекомплекта… — Лейтенант взглянул на Снегура и встретил его прямой открытый взгляд: Снегур, конечно, понимал весь риск отправки машины, и что тогда снарядов надо бы оставить больше, однако он и виду не показал. — Он, парторг, видит правильное в спешной этой отправке и доверяет мне, как своему командиру… Будем держаться».

Лещенко поднял к глазам бинокль.

— Ага, вижу! Один… другой… Сколько ты видел танков?

Снегур видел три танка: один на перекрестке, один в посадке молодых деревцев вдоль дороги да на дороге у Несвижа один.

— На дороге у Несвижа их уже два.

Лещенко чуть опустил бинокль и теперь уже слева направо медленно переводил его от начала посадки до опушки леса и обратно. На пологом склоне во ржи осталась промятая танком полоса, она скрывалась внизу лощины, возникала вновь и продолжалась до перекрестка. И там, черный и тяжелый на фоне голубого и зеленого, грузно стоял танк. Желтые его кресты были ясно видны в бинокль. Лейтенант тихо показал рукой Снегуру: приготовиться! Сердце его с шумом гнало кровь в виски, он слышал скорый-скорый ее бег.