Рождение Мары

– Да, Лена… Она не выходила на связь два года, а потом вдруг написала мне. Летом двухтысячного… – Улла на мгновение задумалась, что-то подсчитывая в уме. – Нет, две тысячи первого. Ей надо было приехать в Стокгольм, и она хотела остановиться у меня. Конечно, я была не против. Она очень изменилась за это время. Похудела, стала молчаливой… Рассказала, что Намлан умер. Я помню, в «Вестнике Совета» была статья какого-то французского ученого про то, что в период смены тысячелетий солнцерожденные особенно уязвимы… Не знаю, так ли это, но он изучал события рубежа десятого и одиннадцатого веков и пришел к выводу…

– Улла, что было с Леной? – настойчиво повторила Вукович.

– Извини, – Дальберг взяла с тарелки кусочек тростникового сахара и положила за щеку. – Так вот, Лена была сама не своя. Я предложила ей познакомиться с кем-нибудь, у нас в Гринписе был один парень, алеут кажется. Ну, ей ведь нравился Намлан… Неважно. Она отказалась. Говорила, что больше не сможет полюбить. Что другие для нее как измена… В общем, я беспокоилась за ее рассудок.

– Потому что она не хотела ни с кем встречаться? – Вукович саркастично изогнула бровь и поправила очки.

– Не только. Она была одержима идеей завести ребенка. Просила меня быть донором…

– И вы согласились? – не утерпела Мара.

– Нет, – качнула головой шведка. – Я не хотела, чтобы мой ребенок рос где-то вдали от меня.

Девочка сникла и принялась бесцельно ковырять ложечкой остатки мороженого.

– Я знаю, что Лена ездила в центр лечения от бесплодия, – продолжала Улла. – Здесь, в Стокгольме. Она не рассказывала, что там вышло. Все время уходила от разговоров. Жила у меня пару недель, потом внезапно исчезла. И только через год, летом, написала, что родила девочку. Приглашала в гости.

– Вы поехали? – Мара оживилась.

– Да, – улыбнулась Дальберг. – Тебе был, наверное, месяц. Ты не слезала у нее с рук, много плакала и постоянно требовала грудь.

– Ага! – торжествующе воскликнул Нанду, но Вукович дернула его за рукав.

– Но главное, что Лена снова стала прежней, – сказала Улла. – Я была рада за нее. Никогда не видела ее такой счастливой.

– Она не говорила, как ей удалось… решить свою проблему? – поинтересовалась хорватка.

– Нет, и я не стала спрашивать. Какая разница? Ведь она, наконец, стала матерью. Не верится, что так ненадолго. Мне очень жаль, Тамара. Ларс писал мне. Ты, наверное, росла у родственников? У Лены ведь кто-то был в Москве.

Мара неопределенно дернула головой. Это можно было расценить и как согласие, и как отрицание. Видеть жалость в глазах Уллы или слышать «ах, если бы я только знала!» ей не хотелось.

– Вы не могли бы посмотреть одну фотографию? – Она взяла со стола телефон и открыла снимок со своим мужским перевоплощением. – Я думала, это Намлан, но, видимо…

– Нет, это точно не он, – Улла прищурилась и увеличила изображение. – Как будто я его раньше видела, не могу понять… Нет, все-таки не узнаю. Извини.

Шведка допила свой кофе, распрощалась и уже застегивала куртку, когда Нанду вдруг вскочил, а потом хлопнул себя по лбу.

– Она ей написала! – крикнул он, и посетители стали на него оборачиваться.

– Торду, веди себя прилично, – попыталась одернуть его Вукович, но тот коршуном метнулся к Улле и схватил ее за руку.

– Она вам написала! – громко повторил он, заставив ее испуганно отпрянуть.

– Да… – растерянно протянула шведка.

– Ее почта! Ее электронный адрес, вы помните его?

– Не помню, но могу посмотреть… – Улла вытащила из кармана телефон и некоторое время копалась в нем. – Вот, нашла. Мила, я скину тебе в сообщении.

Хорватка кивнула, и Дальберг поспешила уйти, на ходу натягивая шапку.

– Что нам даст адрес маминой почты? – Мара не понимала, из-за чего переполох.

– Ты что?! – завопил Нанду, но под пристальным взором Вукович понизил голос: – Ящики могут храниться на сервере годами. Если нам повезет, мы взломаем его и откроем переписку твоей мамы. Я позвоню одному другу…

– А ведь и правда… – согласилась Вукович. – Что, если мы не могли найти письмо, потому что оно было электронным? Эдлунд вполне мог упустить такую мелочь. Поставил себе напоминание в календарь на две тысячи шестнадцатый год и забыл, откуда оно взялось. Обычное дело. Если бы не мы с мисс Кавамура, его кабинет стал бы кладбищем документов.

– Подождите, ведь раньше его ассистенткой была Селия Айвана? – осенило Мару. – Может, позвонить ей?

– Я спрашивала, – хорватка поджала губы. – Она не помнит про письмо. И Лену знала плохо. Ладно, что могли – мы выяснили. И, Мара, вышли мне тот снимок с твоей последней трансформацией. Попробую показать знакомым, может, они подскажут, в кого ты могла превратиться. Пойдем, не хочу задерживать Густава.

На пристани их ждал сюрприз: Брин с Сигрун и матерью уже сидели на «Сольвейг», распивая какао из большого термоса.

– Но как… – опешил Нанду. – Откуда… Ты ведь должна была…

– Здравствуйте, миссис Рефюрсдоттир, – любезно приветствовала их Вукович.