Рождение нации

– Викуля, милая… нашла о чем переживать. Да все у нас с тобой будет. Но вот так, из-за сестры и этого азера… Но если ты захочешь… когда и где тебе будет угодно. Но сперва подумай, жалеть потом не станешь?

В ответ Вика сначала засопела носом, потом подняла голову и уткнулась в грудь Михаилу:

– Спасибо Миш… ты очень, очень хороший

– Да, хороший, только вот бедный, а то бы и мать твоя меня хорошим считала,– счел нужным «вставить шпильку» в общий лирический настрой Михаил.

– Да, ну тебя,– Вика небольно ткнула Михаила кулачком в грудь.– А я знаешь, что Лизке ответила, после того как она свои хачем стала хвастать, что у нее мужик, и с машиной, и что в ресторан за месяц сводил ее больше раз, чем мы с тобой за год… Да, я говорю, у меня студент, но он нормальный русский парень, а у тебя чурка черноже…

Михаил не дал ей до конца произнести это бранное слово, которым русские во зле именовали кавказцев. Он вообще не любил, когда она употребляла такие слова… Он приник к ее губами. Последовал долгий поцелуй…

Когда Михаил возвращался в свою подсобку, он пребывал в такой задумчивости, что охранник с усмешкой поинтересовался:

– Какие-то проблемы, девчонка, что ли отказала?

Михаилу сейчас было не до того чтобы «цепляться языками», но охраннику видимо стало скучно сидеть в одиночестве и он «не отпускал» его.

– Ты Миш не парься, если нравиться прижми ее где-нибудь, хоть у себя под лестницей, так чтобы потом ни ей, ни мамаше ее деться не куда было,– Василич прозрачно намекал.– А так с одними разговорами у тебя ни чего не получится. Московские девки они редко которые даже вас подмосковных за путных держат, про остальных я вообще не говорю. Был бы я помоложе, да не семейный, уж я бы не упустил. Не теряйся, у тебя все карты на руках, чтобы москвичку с квартирой и машиной в жены заполучить. Знаешь…

– Слушай, Василич, знаешь старую поговорку? Если бы да кабы, да во рту росли грибы,– перебил охранника Михаил и продолжил свой путь к подсобке.

Его рабочий день уже кончился и начинался учебный вечер. Надо было переодеваться и ехать в университет, но разговор с Викой не шел из головы. Девушка хоть и не напрямую, но как буд-то обвиняла его в нерешительности, что он слишком «долго запрягает», в то время как азер всего месяц назад познакомившийся с ее сестрой уже «на все готов». Вот те на, действительно женская душа потемки. Он то искренне считал, что ухаживая за Викой по-старомодному, не форсируя событий, вызовет и с ее стороны, и со стороны Людмилы Петровны полное понимание и одобрение, а тут… Конечно, младшая сестра спровоцировала Вику заявлением, что «опередит» ее в столь важном для любой девушке событии. Но разве мог он, парень, выросший, хоть и в не выдающейся, но вполне нормальной, положительной семье, поступить как какой-то вертопрах или замороченный на сексе каким-нибуть тусовочным окружением и интернетом тинейджер. Для них все это не содержит ни малейшей тайны, всего лишь физиологический «перепих», совершаемый без особых прелюдий и не предпологающий никакого серъезного продолжения. Или как этот азер, невесть откуда свалившийся и быстро сумевший «очаровать» Лизу. Да, некоторым девушкам нравится этакий грубый, животный напор, когда за ней не цивилизованно ухаживают, а вот так, навязываются чуть не силой. Но в кавказской ментальности такое отношение с девушкой некавказской национальности считается вполне допустимым. С соплеменницей тот же азер никогда бы себя так не повел. Конечно, скорее всего, новоявленным ухажером Лизы, кроме чисто плотского желания овладеть молодой русской девушкой, двигало желание втереться именно в семью москвичей, жениться, прописаться. Во все времена провинциалы мечтали жить в столице. Но кавказцы, как правило, проявляли просто невероятную энергию и готовность преодолевать на этом «пути» любые преграды. Как говорится: только тогда ты джигит настоящий, если сумел прописаться в Москве.