Рождение нации

Михаил посторонним разговором пытался унять нарастающее внутреннее возбуждение, ведь он сейчас откроет дверь и впервые увидит свою девушку обнаженной и таковым же предстанет перед ней. И это важнейшее для влюбленных событие произойдет не как-то спонтанно-случайно, или как-то по-киношному нереально, а чисто по-русски – в бане.

Баню построили еще в советские времена, когда невозможно было купить стройматериалы, а только каким-то хитрым образом достать или украсть. А достать или украсть в больших количествах могли только большие начальники. Дед Вики таковым не являлся, потому и баню построил маленькую, где моечное отделение и парилка были совмещены. Вика схитрила, она залезла на полок и там легла так, что только выставленная ко входу голова оказалась на свету, а почти все ее тело осталось «на заднем плане» в относительной тени, ибо маломощная двенадцативольтовая лампочка не могла одинаково ярко осветить даже столь небольшое помещение. А вот Михаил оказался, так сказать, в явно проигрышном положении, ибо оказался весь на виду. В дверь он, правда, заходил боком, но ожидая увидеть полностью обнаженную Вику, увидел лишь ее плечи и лукаво улыбающееся лицо, смеющиеся глаза в обрамлении распущенных светлорусых волос. Михаил, видя, что его перехитрили, еще более повернулся к девушке боком и даже, как бы невзначай прикрылся ладонями.

– Эээ… так нечестно. Ты чего это туда залезла? Давай, слазь, все должно быть по чесноку!– весело возмутился Михаил, видя, как покрасневшая и от жара и от смущения Вика глаза, тем не менее, не отводит и откровенно его рассматривает.

– Не слезу, мне и здесь удобно. А чего это ты там прикрываешь…а?– Вика, чье лицо уже начало покрываться капельками пота, ехидно захихикала.

– Ну, раз ты так, то я вот так,– с этими словами Михаил сделал шаг к полку, придержав голову девушки нашел ее губы своими губами, затем руками взял ее за плечи, потом руки скользнули ей под мышки и стали стаскивать ее с полка.

– Не надо, не надо, я сама!– запросила пощады Вика, и когда он отпустил ее она, оправив волосы, с медленной грацией сошла вниз…

Потом они залезли на полок уже вдвоем и, соприкасаясь, потели вместе. Их тела, его этакое «постное» лишенное даже намека на жировые излишки, широкое вверху и узкое в поясе, и ее, наоборот, узкое даже хрупкое в плечах и широкое в бедрах, с полными ляжками, круглыми средней величины грудями, небольшим, но хорошо «проявленном» животиком, покрытое сверху слоем молодого «бабьего» жирка… Они как разные полюса тянулись друг к другу, хоть разум и призывал к сдержанности – здесь слишком жарко и даже обданная горячей водой старая баня не могла быть абсолютно чистой. Пропотев, вышли в предбанник, чуть приоткрыв входную дверь запустили порцию свежего морозного воздуха. Подышали и вновь вернулись в жаркую среду парилки. Михаил в ковшик зачерпнул холодной воды, плеснул на каменку – поддал пару. Вика же залезла на полок, легла и он начал легонько охаживать ее березовым веником, по спине, заду, ногам. Уже через минуту Вика запросила пощады, соскочила с полка и выбежала в предбанник. Михаил при этом буквально пожирал ее глазами. Она «ощущала» его взгляд, но не показывала этого, а сама уже смотрела на него лишь украдкой, словно подглядывая, с удовлетворением убеждаясь, как сильно он ее хочет. В то же время она инстинктивно все время пыталась «выгодно» к нему поворачиваться, принимать красивые позы, вроде бы невзначай колыхнуть грудью, покачивать бедрами… Вика «дышала» в предбаннике, а Михаил еще поддал пару, залез на полог и отхлестал веником себя сам. Затем он, с ног до головы красно-багровый с прилипшими листьями от веника, тоже выскочил в предбанник и скомандовал:

– А теперь в снег!

Он хотел увлечь за собой Вику, но та не далась:

– Нет-нет, я не пойду… боюсь!

– Смотри, это совсем не страшно!– Михаил распахнул дверь на улицу и, как был, выбежал в зимнюю студеную темень.

Вика с опаской выглянула следом. Михаил хватал пригоршнями снег и с кряхтением натирал себе плечи и грудь. Потом он с разбега нырнул в сугроб и тут же из него выскочил, побежал назад в баню, пролетел предбанник и сразу же поддал еще пару…

– Ух… супер, кайф просто обалденный,– приговаривал он уже сидя на полке и вновь хлеща себя веником, а снег на его теле на глазах таял и стекал ручейками.