Рождение неолиберальной политики

Неолибералы сделали свой вклад в эту альтернативную программу, а продвигавшее их идеи трансатлантическое сообщество варилось и кристаллизовалось в бульоне других оппозиционных направлений. Неолиберальная программа оказалась вполне совместимой со всеми активными группами консервативного спектра — антикоммунистами, традиционалистами, клерикалами и сторонниками широкой конвергенции, — которые на протяжении почти всего этого периода оставались вне господствующей политики. Радикальный индивидуализм, отличавший умонастроение Хайека, Фридмена и других неолибералов, служил своего рода выпускным клапаном обширного резервуара американских консервативных настроений. Выводы, вытекавшие из их критики государственного сектора, общественных интересов и государственного управления, были созвучны настроениям самых жёстких оппонентов прогрессизма, Нового курса и Великого общества. Это совпадение существенно помогало находить в США финансирование для неолиберальных аналитических центров и их проектов по изучению социально-экономической политики.

Английский консерватизм, в 1950-е годы

Британская Консервативная партия в 1950-е годы порой предпринимала похожие шаги, но общий социально-политический фон её деятельности был иным. В Англии не было ничего подобного маккартизму или междоусобной борьбе по поводу десегрегации. Если говорить о политике, то лидеры Консервативной партии 1951–1964 гг. по большинству вопросов достигли компромисса с программой Лейбористской партии 1945 г. Рэб Батлер, последовательно занимавший в 1950–1960-е годы посты министра финансов, министра внутренних дел и заместителя премьер-министра, суммировал эту позицию, оглядываясь на послевоенные политические заявления, следующим образом: «Мы выражали нашу глубокую веру в демократическую свободу и наше стремление правильно поддерживать баланс между личной независимостью и властью государства. Мы демонстрировали нашу решимость поддерживать и улучшать социальное обеспечение». Главную задачу Консервативной партии и страны в послевоенные годы он сформулировал так: «Самый насущный вопрос сегодня — это как отразить опаснейшую угрозу коммунистического империализма и как наилучшим образом сохранить то, чего мы уже достигли в плане благосостояния и социального обеспечения»[382]. Консерваторы, подобные Рэбу Батлеру, гордились тем, что добились повсеместного роста уровня жизни и создали надёжно финансируемую систему государственного обеспечения. Заявления Батлера отлично передают суть политической атмосферы «батскеллизма» — той по преимуществу социал-демократической политики, которой придерживались лидер лейбористов Хью Гейтскелл и сам Батлер, который в 1944 г. провёл закон о всеобщем государственном образовании, известный как Закон Батлера.

Однако в послевоенные десятилетия в Англии, как и в США, на фоне соглашений между политическими элитами происходили изменения в социальной и расовой структуре общества. Иммигранты из бывших колоний, из Азии и Вест-Индии, приезжали в Англию, создавая дополнительную нагрузку на систему социального обеспечения. Новое мятежное молодое поколение начало бросать вызов истеблишменту, менять массовую и политическую культуру. Эти процессы, конец империи, социальные и культурные революции 1950–1960-х годов вызывали у многих рядовых Консерваторов чувство глубокого разочарования в партийных лидерах, которые, как оказалось, не только не противодействовали происходившему, но порой даже способствовали ему. В это же время новая группа молодых членов парламента от партии тори и интеллектуалов — таких как Энох Пауэлл, Йэн Маклеод и Джеффри Хоу, — занялась пересмотром Консервативных установок, подвергнув сомнению вообще всю программу государства благосостояния и национализации, которую осуществляли лейбористские правительства 1945–1951 гг.