Рождение неолиберальной политики

Рейган и Тэтчер строили свою политику на новых экономических стратегиях, которые в конце 1970-х годов были уже готовы и предлагали радикально новую экономическую философию, основанную на неолиберальном убеждении в превосходстве свободного рынка. Многие их ключевые советники, члены правительства и сторонники происходили из трансатлантического неолиберального сообщества. Политический эксперимент с этой философией принёс в краткосрочной перспективе очень неоднозначные плоды даже по неолиберальным меркам — высокий уровень бюджетного дефицита, частые рецессии, повышение государственных расходов на социальное обеспечение и общественные услуги, — хотя сами неолиберальные политические руководители заявляли о своей решимости их снизить. Долгосрочные же результаты оказались, вероятно, ещё более проблематичными: это последствия финансового дерегулирования совершенно неуместное внедрение рыночных принципов в сферу общественных услуг — здравоохранение, образование, жилищное строительство. Эти сегменты политики стали классическими примерами провалов рынка. Оказывать качественные услуги бедным людям оказалось в большинстве случаев невыгодно. Собственно, именно по этой причине государство изначально и взяло на себя данные обязанности. Однако как политическая практика Тэтчер и Рейгана, так и теоретические обсуждения и исследования неолиберальных учёных и активистов свидетельствуют о нежелании признавать эти ошибки. Незрелость чикагской неолиберальной экономической теории оставила болезненный отпечаток на социальной ткани Англии и США после 1980 г., когда правительства Тэтчер и Рейгана начали проводить свою экономическую политику. По заслуживающим большего внимания словам Дугласа Херда, ни тому ни другому правительству не удалось решить «социальный вопрос»[733]. Более того, они совсем и не старались его решать.

Заключение

Интеллектуальная рыночная революция, которую произвело и пропагандировало трансатлантическое сообщество теоретиков и активистов, могла бы оказаться мертворождённой, если бы не череда экономических кризисов конца 1960–1970-х годов. Но вышло так, что неолиберальные идеи помогли сокрушить политику консенсуса, проводившуюся с первых послевоенных лет, и привели к смене экономической стратегии и политики. Норман Ламонт назвал политику и идеи правительств Рейгана и Тэтчер «героическими». Однако такая оценка с любой политической точки зрения некорректна, и это ясно даёт понять Питер Джей (чьи слова служат эпиграфом к настоящей главе), указывая, что Лейбористская и Демократическая партии приняли новую экономическую стратегию до того, как Консервативная и Республиканская партии победили на выборах[734].

Излагая в речи «Новый консерватизм» (1980) экономическую стратегию консервативного правительства, основанную, естественно, на таргетировании денежной массы, Найджел Лоусон точно описал начавшийся при лейбористах переход от кейнсианства к неолиберальной экономической стратегии: «Экономическая политика нового консерватизма имеет две основные составляющие. На макроэкономическом уровне наш метод, известный как монетаризм, представляет собой противоположность так называемого кейнсианства, хотя эта последняя теория является превратным толкованием того, что говорил сам Кейнс. На микроэкономическом уровне мы делаем упор на свободный рынок в противоположность государственному вмешательству и централизованному планированию. Хотя обе эти составляющие легко и гармонично сочетаются друг с другом, — до такой степени, что их часто смешивают, — на самом деле это разные вещи. Вполне можно быть монетаристом и при этом сторонником централизованного планирования»[735]. Эти слова ясно показывают, что некоторые неолиберальные рецепты управления экономикой — скажем, здоровые финансы и профсоюзные реформы — вполне совместимы с политическими платформами, отличающимися от тэтчеризма или рейганомики. В 1970-е годы Картер и Каллагэн дали понять, что левые тоже изменили свой подход к экономике. По словам Ламонта, «Денис Хили всегда открещивался от монетаризма, но сам-то его и ввёл»[736]. Нет сомнения в том, что в конце 1970-х годов экономические взгляды трансатлантических неолибералов уже были встроены в политические программы многих умеренных левых, равно как и новых правых.