Рождение неолиберальной политики

Неолиберализм трансформировал английскую, американскую и мировую политику. На заре XXI в. триумф свободного рынка был почти повсеместно признан ведущими политиками и государственными должностными лицами. Что ещё важнее, специфически неолиберальная версия свободного рыночного индивидуализма возобладала над альтернативными формами управляемого рыночного капитализма.

Неолиберализм представлял собой радикальную форму индивидуализма, которая возникла перед Второй мировой войной как реакция на новый «либерализм», прогрессизм, Новый курс и усиление нацистов и коммунистического тоталитаризма. Все перечисленные течения неолибералы собирательно называли «коллективизмом». В 1947 г. экономисты, группировавшиеся вокруг Фридриха Хайека, решили создать Общество Мон-Пелерен. Начиная с этого основополагающего момента неолибералы в Англии, континентальной Европе и США давали свои ответы на глобальные социальные, политические и экономические катастрофы межвоенного периода и проблемы начавшейся холодной войны. Они углубляли и расширяли свой идеологический проект противостояния Новому курсу и социальной демократии, проект, основанный на вере в достоинства свободного рынка, дерегулирования и ограниченного правления. Коллективные травмы депрессии и войны создали в обществе и в политических кругах устойчивое убеждение в необходимости социального государства и применения неокейнсианской экономической политики для обуздания крайностей капитализма. После 1960-х годов в Англии и в США тенденция к усилению роли государства и его вмешательства в экономику продолжала сохраняться и в то время, когда структурные условия, способствовавшие этому явлению, начали исчезать. В результате встал вопрос, действительно ли управление спросом и увеличения расходов на социальные нужды было адекватным политическим решением для проблем 1970-х годов.

В последнюю треть XX в. волны глобализации привели к деиндустриализации многих английских и американских городов. Старые отрасли, например угольная и кораблестроительная, приходили в упадок, и после болезненного перелома их место занимали новые отрасли сферы услуг. В 1913 г. на промышленность приходилось 44.8% всех рабочих мест в Англии и 29.3% в США. В 1984 г. эти цифры составляли 32.4% для Англии и 28% для США; за тот же период число занятых в сфере услуг выросло с 38.4 до 68.7% в США и с 44.2 до 65% в Англии[875]. Новые отрасли, как правило, не имели профсоюзов, предлагали меньше льгот и нередко платили просто минимальную зарплату. Но, несмотря на эти недостатки, новые отрасли превозносились адептами свободного рынка «во имя гибкости рынков труда». В то же время левые и правые правительства посредством финансового дерегулирования сделали возможной глобализацию капитала.

С 1950-х по 1980-е годы ВВП Англии более чем удвоился, а ВВП США почти удвоился[876]. Но в течение последних двух десятилетий XX в. неравенство (разрыв между богатыми и бедными), количество бедных и бездомных возросли[877]. В первые послевоенные годы безработица, судя по всему, перестала быть крупной проблемой, но после 1970-х годов нанесла ответный удар. Инфляция тоже подняла голову, пока не была укрощена, по крайней мере в США, бескомпромиссными действиями центральных банков и податливых политиков в начале 1980-х годов. В Англии безработица и инфляция вновь заявили о себе во время очередной глубокой депрессии, к тому времени, когда Тэтчер была вынуждена подать в отставку в октябре 1990 г. В 1980-е годы значительная часть системы социального обеспечения смогла пережить попытки Тэтчер и Рейгана демонтировать эту систему[878]. Что же касается государственных расходов, то они в течение всего послевоенного периода демонстрировали устойчивую тенденцию к росту. В США они увеличились в 39 млрд долл. в 1949 г. до 1.3 трлн долл. в 1990 г., а в Англии за тот же период примерно с 3.5 млрд до 158 млрд ф. ст.[879]

В ответ на все эти перемены неолиберальные технократы, такие как Алан Гринспен и Найджел Лоусон, продвигали, опираясь на электоральные успехи своих одарённых лидеров, программу, основанную на убеждении, что рынки освободят индивида от вредоносного вмешательства государства. Рыночные реформы, считали они, значительно повысят эффективность за счёт высвобождения энергии человеческой инициативы. Рынки обойдутся дешевле и принесут более приемлемые социальные результаты. А произойдёт это постольку, поскольку рынки лучше учитывают то, что реально движет людьми, — личный интерес и индивидуальное стремление к счастью. Тем самым в глазах неолибералов профсоюзы стали силой, враждебной обществу, ибо их деятельность вела к «деформированию» рынок труда. Гражданин же рассматривался преимущественно как потребитель, чьи желания и нужды, включая самые важные, — жильё, медицинское обслуживание, образование, пенсионное обеспечение — можно лучше удовлетворить с помощью освобождённых рыночных сил.