Рождение новой республики

Мы провели, насколько я помню, великолепно время тем вечером. Детали, возможно, немного стерлись из моей памяти. Из этого вечера моя память сохранила чувства, а не канву сопутствовавших им событий. Был театр, с глупой, без сомнения, пьесой, и ужин. Вероятно, мы ходили по фешенебельным развлекательным заведениям. Но важней всего была Лерода. Я был опьянен с ее очарованием, ее красотой, ее остроумием. Как я дорожу памятью о тех минутах во флайере, когда мы возвращались к ее зданию! Я пожелал ей доброй ночи у лифта, но только тогда, когда она обещала мне партию в теннис следующим утром в цветущих, ароматных садах берега.

Я планировал максимально использовать эти восемь дней, пока Пол Доэн не должен будет возвратиться за нами.

Той ночью, когда я прилетел обратно в квартиру Бэкра, где Гарднер и я остановились, я нашел записку от Гарднера, чей плавный, летящий почерк не мог не узнать. Записка была записана его стенографическим кодом, каждый знак выглядел ясно, словно был напечатан.

Дорогой Джон, я лечу в Чикаго сегодня вечером, с другом. Вернусь вовремя. Наслаждайтесь.

Б. Г.

Я задавался вопросом, кем мог быть друг, но я не позволял беспокойству смущать мой ум.

Глава XIV. Тайна Цилиндра

Дни, которые последовали затем, проносился в моей памяти словно в золотом тумане. Лерода и я были вместе большую часть времени. Гуляя вместе, мы исследовали всю зеленую волшебную страну вокруг большого здания, обнаружили дюжину уютных укромных уголков в ароматном, цветущем кустарнике, где мы чувствовали себя восхитительно уединенно. Мы обедали и ужинали вместе, и танцевали позже. В приватных кабинках мы изучали неповторимые чудеса Земли, на картинном экране «стерео»… А однажды мы наняли небольшую летящую лодку — машину из сверкающего алюминия, с крыльями, окрашенными в красный цвет; машину с атомным двигателем. У нас было восхитительное приключение, круиз вниз по Атлантическому побережью; и волшебная ночь на большом плавающем острове удовольствий, в теплых водах Гольфстрима, недалеко от Флориды.

Возможно, отдых там искусственный и низкопробный, как считают некоторые эстеты наших дней, но у нас было самое восхитительное время. Волшебство нашей встречи превратило мир в божественный рай.

После мы возвратились в Нью-Йорк. Мерцающая небольшая машина, со скошенными крыльями и тихим гудением атомного мотора, приводящего в движение пропеллер, рассекала воздух со скоростью почти тысячу миль в час. Лерода сидела возле меня в небольшой кабине, ее гибкое, теплое тело прикасалось ко мне, при этом она вела машину с неожиданным мастерством. Внезапно она отключила двигатель. Мы начали планировать по длинной дуге, к синей, залитой солнцем Атлантике. Стремительно, анемотахометр и высотомер понеслись к нолю. Она наблюдала за приборами внимательно и вовремя включила несущие винты, превратив нашу машину в вертолет. Небольшое судно ударилось о теплую, гладкую поверхность, мягко, словно лебедь, садящийся на воду, и закачалось на волнах.

Мы были совершенно одни. Сияющая и плоская пустыня воды простиралась вокруг нас, блестя на вечернем солнце, ограниченная только тонкой зеленой линией земли на западе и серым пятном облака выше этого, которое вскоре вспыхнуло в лучах солнца. Я повернулся к Лероде, ее синие глаза стали вдруг серьезными и задумчивыми.

— Джон, — медленно начала она. — Я хотела что-то тебе сказать.

— Позволь мне сначала тебя поцеловать, — попросил я.

Она подчинялась изящно, но без потери спокойного достоинства.

— У меня есть тайна, Джон. Это стоило жизни моему отцу, а затем и моей матери. Это сделало меня изгоем. Это — изобретение отца, новый источник ядерной энергии. Оно стоит миллиарды на Земле, поскольку может изменить всю промышленность. Я пыталась продать это изобретение за миллион. Но оно стоит в миллион раз дороже. Однако после той ужасной войны, когда отец был убит, все боятся, боятся купить это. Они боятся Корпорации Металлов.

— Выходит, у тебя есть формулы доктора Вардона и чертежи?