Рождение новой республики

Гумбольдт, с его сорока тысячами негритянских пехотинцев, также расположился лагерем вдоль стены кратера, на четыре или пять миль позади Уоррингтона. Он догнал нашего генерала и почти взял в окружение. Он, очевидно, намеревался дать отдохнуть войскам, затем нанести удар и одержать легкую победу.

Часовые, очевидно, ожидали нас; мы миновали передовые линии и скоро оказались в небольшой палатке Уоррингтона. Он отсутствовал — инспектировал небольшую команду саперов, которые сносили небольшой холм, поднимая облака пыли лучами дезинтеграторов.

Мы ожидали его под пологом небольшой белой палатки, защищающей нас от невыносимого жара солнца. Через несколько минут Уоррингтон вернулся, с усталым лицом скрытым козырьком белого тропического шлема. Он не торопился приветствовать нас или расспрашивать о результатах нашей экспедиции. Слушая сообщение Гарднера относительно секрета атомного процесса с золотом, он часто отвлекался, чтобы отдать приказы спешащим помощникам. Очевидно, что-то происходило…

Вскоре мы оставили палатку. Я видел, что изнуренные и больные солдаты выбираются из-под импровизированных тентов, где они искали спасение от лучей жестокого солнца. Они ели свой скудный завтрак.

С большим удивлением я наблюдал, что лагерь сворачивается, что усталая и измученная армия готовится к марш-броску. При этом работа саперов строительство укрепления продолжались. Скоро вся армия, за исключением саперов, работающих над холмом, вышла за стену кратера с дальней стороны, свободной от врага. Я не мог понять этого маневра — он был похож на безумное и поспешное бегство, в конце которого их ждал разгром и гибель.

Солдаты едва могли идти. Половина из них намотали белые тряпки вокруг голов вместо тропических шлемов, которые были необходимы, чтобы защитить их от палящих, раскаленных лучей солнца. Мундиры солдат были измяты и изорваны. От болезни и голода наши воины едва стояли на ногах. Как замечательна была их храбрость и преданность командующему, который вел их при таких условиях!

Вперед и вперед, мы шли вокруг стены кратера. В последнем броске мы покрыли тридцать миль прошли полпути вокруг под защитой стены. Мы остановились для краткого привала; спотыкающиеся солдаты бросились в тень, предлагаемую валунами и зарослями плотного тернистого кустарника, чтобы съесть последние запасы пищи.

Приблизительно через час отдыха мы двинулись дальше. Наконец я понял. Шли последние дни декабря; без сомнения, негритянская солдатня Гумбольдта, уверенная относительно легкой победы над оборванными войсками Уоррингтона, предавалась рождественским возлияниям. Уоррингтон решил ударить им в спину!

И он действительно сделал это. Его маневр был столь же прост, как и смел. Несомненно, земной командующий охранял свой другой фланг; но он явно не ожидал, что изнуренные войной войска Луны обойдут кратер и ударят сзади.

Наши отчаянные, полуголодные войска, измученные шестидесятимильным маршем вокруг кратера, застали землян врасплох. Не было никакого предупреждения о нашем нападении. Немногие часовые в тылу дремали в тени. Жара и виски сделали свое дело. Наши воины шли вперед узкими, рваными шеренгами, но они были неистовы, отчаянны, полны решимости и знали, что их единственный шанс на жизнь зависел от победы. Гумбольдт и его офицеры попытались пробудить негров и сплотить их, но ничего из этого не вышло. Но они были не в состоянии противостоять порыву нашего броска. Их ряды были сметены, и африканцы бежали с криками, переполненные сверхъестественным страхом. Лунные пустыни и «лунные телята», жар лунного дня и нападение лунных людей — это оказалось для них слишком. Луна сломила их дух.

Гумбольдт и его офицеры бежали. Они возвратились в Новый Бостон с больше чем пятью тысячами солдат, но эти пять тысяч были оборванцами, растерявшими оружие и волю в пустынях Луны.

Результаты победы оказались много лучше ожидаемых.

Уоррингтон захватил двадцать тысяч пленных. Он захватил огромное количество припасов, оружия, оборудования всех видов, включая триста полевых дезинтеграторных орудий и двадцать семь тысяч ручных дезинтеграторов.

Когда наши войска вновь остановились на привал, они были сытыми и в новых мундирах, а от солнца их защищали трофейные палатки. К закату, несколько дней трудного похода возвратили нас в Теофил, со всеми трофеями и пленниками, число которых превзошло численностью наши войска два к одному.

Я вновь встретился с отцом и матерью. Был праздничный день, когда я пришел домой. Мы устроили великолепный рождественский обед в честь встречи, а потом долго болтали в небольшой гостиной. Я рассказал о своей поездке на Землю, о Лероде, о том, как в решающий момент слушал запись ее голоса. Мои родители были должным образом рады — хотя я полагаю, что мать немного позже поплакала.