Рождение Римской империи

Конференция в Луке в апреле 56 года, где Цезарь еще раз показал себя глубоким психологом и тонким реальным политиком, привела к соглашению, которое должно было примирить интересы и создать кажущееся равенство сил. Хотя внешним образом Цезарь и пошел на уступки — он обеспечивал Крассу и Помпею консульство на 55 год и после него получение военных командований (Крассу в Сирии для борьбы с Парфией, а Помпею в Испании на пять лет), Цезарю же только продолжение его полномочий в Галлии. Но по существу уступки эти нисколько не ослабляли Цезаря.

Экспедиция Красса была делом сложным и трудным; завоевание Парфии было бы, конечно, началом владычества Красса на Востоке, но задача сама по себе была куда труднее задачи Цезаря в Галлии, Красс же был уже стар и никогда особыми талантами не выделялся. Положение же Помпея с получением Испании только осложнялось: покинуть Италию значило отдать ее всецело в руки анархии и Цезаря, оставаться в ней равносильно было лишению себя действительной силы, которая всецело зависела от единения с войском.

Само получение консульства далось кандидатам нелегко, а проведение в жизнь статей договора в Луке было возможно только путем повторения насилия года консульства Цезаря, что обеспечило Цезарю дальнейшую рознь между сенатом и Помпеем и продолжение анархии в Риме.

Решение Помпея остаться в Италии и после окончания срока его консульства не ослабило, а усилило эту анархию. По законам Помпей, как проконсул, в Риме пребывать не мог; он мог следить за ходом дел только из ближайших его окрестностей и без права вмешательства. Естественно, что это только осложнило и запутало и без того уже сложную политическую жизнь в Риме.

Рим был полон подкупа, вооруженной борьбы, скандальных процессов. Выборы превращались в кровавую комедию и не давали результатов. Клодий, с одной стороны, и Милон, достойный соперник Клодия, с другой, превратили форум в арену хулиганской войны вооруженных шаек Значительную часть 53 года Рим прожил без магистратов с исполнительной властью, в 52 году повторилась та же картина в еще более грандиозных размерах.

Положение чрезвычайно осложнилось как тем, что Красс со своей армией погиб на Востоке, так и тем, что родственная связь между Цезарем и Помпеем разрушилась со смертью жены Помпея, Юлии, имевшей большое влияние на нежно любимого ею мужа.

Отношение Помпея к анархии, все более и более развивавшейся в Риме, не так ясно, как отношение к тому же вопросу Цезаря. Во всяком случае, никаких определенных мер против анархии он не принимал и инициатором ее прекращения не выступал. В деле Цицерона он определенно поддержал Клодия.

Несомненно, что и для Помпея анархия была явлением, благоприятствовавшим его личным целям. Полученные им полномочия по доставке хлеба в Рим не дали ему того, что ему было нужно, то есть воинской силы в Италии. Соглашение с Цезарем, правда, давало ему войско, но в Испании, а не там, где оно было ему нужно. Чем больше росла анархия, тем больше было шансов, что в отчаянии Рим обратится к нему и снабдит его воинской силой для поддержания порядка. Такой ход дела, конечно, осложнял его отношения с Цезарем и предрешал вопрос о возможности столкновения, но вопрос этот и без того становился жгучим, так как приближался срок конца полномочий Цезаря в Галлии и какой-нибудь выход из создавшегося положения должен был быть найден. Ясно было, однако, что Цезарь не склонен будет вернуться в Рим на положение частного человека.

Своего апогея анархия в Риме достигла в 52 году. Поводом было убийство Клодия Милоном в случайной встрече на Аппиевой дороге. Убийством Клодия воспользовались как поводом для похода против сената, и в Риме установились невозможные отношения, приводившие к постоянным схваткам, дракам, погромам, пожарам и тому подобному.

Пользуясь этой смутой, друзья Помпея настояли на выборе его консулом без коллегии. В лице Помпея создан был, таким образом, полномочный хозяин Рима, соединявший абсолютно несоединимое с точки зрения римского государственного права: административно-хозяйственные экстраординарные функции по закупке хлеба, военную власть в провинции и высшую ординарную магистратуру в Риме, притом с упразднением ее коллегиальности. И это было новым прецедентом для конструкции будущего принципата, основой которого было как раз соединение всех этих разнородных функций в одном лице.

Существенным для Помпея в этой новой фазе развития его власти было право пребывать в Риме, и притом в качестве носителя верховной военной власти, с правом собирать и организовывать войско. Но все это, конечно, ограничивалось кратким сроком консульства и вопроса по существу не разрушало.

Помпею в год его консульства удалось сладить с анархией вооруженной силой и установить сравнительный порядок на ближайшие годы. Надо, однако, думать, что этот сравнительный порядок обусловлен был не столько воинскими патрулями, сколько необычайно тревожным настроением, царившим в Риме и заставлявшим весь город сосредоточиться на одном вопросе.