Рождение советской женщины. Работница, крестьянка, летчица, «бывшая» и другие в искусстве 1917–1939 годов

Вглядываясь в остальные работы первой части цикла, можно обнаружить знакомый ворот тулупа и красную косынку в портрете «Печатницы» (1925, НММИИ); тот же тулуп на плечах «Рабфаковки» (1926, ГРМ) — ей художник добавил аскетичную мужскую кепку. Становится заметно и то, что для всех или почти всех образов позировала одна модель. Но вот самое интересное: точно на том же фоне, в том же ракурсе, кепке и тулупе Ряжский пишет и свой автопортрет (1928, ГРМ). Итак, перед нами театр с минимальным реквизитом, подготовка к большой картине, где новая женщина — уже не главная героиня, но одна из статисток советского общества, поставленная на нейтрально-землистый фон. Для надежности автор проверяет костюм и освещение на себе. Задача женского портрета решена, но важен в ней не гендер, не характер, не внешность. Важно рядовое место советского человека, готового стать частью коллектива.

Дайте портрет

В 1930 году (год упразднения женотделов!) журнал «Искусство в массы» выпустил специальный номер о женщине в советском искусстве. Заглавная статья критиковала мастеров старшего поколения за эмоциональность, индивидуализм и зависимость от салонных штампов XIX века. «В изо-искусстве этот тип почти не тронут. За каждой “работницей”, “выдвиженкой”, “председательницей собрания”, “физкультурницей” и т. д. можно разглядеть сахарно улыбающуюся балерину (Герасимов А. “Вожатый”; Луппов К. “Работница” и картины по физкультуре: “Девушка без определенных занятий”, в лучшем случае — “Интеллигентка на массовой работе”; Ряжский Г. “Председательница”). Очень редки удачные решения этой задачи (Мухина В. “Крестьянка”, Ряжский Г. “Делегатка”)». Автор темпераментно заключал: «Пора изжить эти деликатесы — остатки Моны Лизы, Мадонн, Нана, гризеток и всевозможных трактовок женщин стиля “вамп”, “люби меня” и пр… Дайте портрет женщины, вызванной Октябрем, участвующей в революции, бывшей на фронте, строящей социализм! Женщины с сильной волей, показавшей себя в революционной борьбе, той женщины пролетарки-революционерки, которая при встрече с белым террором даже под пыткой не выдает имен своих товарищей, не выдает партии! Пассивное переодевание старых персонажей буржуазного типажа претит! Женщина, стремящаяся к самостоятельности, к новой жизни, работница, строящая социализм, беднячка, строящая колхоз — ждут своего художника»[111].

Андреев Н. Портрет ударницы (с выставки Общества художников-самоучек). Кон. 1920-х. Журнал «За пролетарское искусство», 1931, № 7

Открытка «Искусство в массы». Комитет популяризации художественных изданий в Ленинграде, 1930, № 7

Редколлегия журнала состояла из вхутемасовцев, принадлежавших к молодежному крылу АХР, точнее, к платформе комфракции АХР, Объединение молодёжи Ассоциации художников революционной России (ОМАХР) и Общество художников-самоучек (ОХС), «направляющей первый, главный удар вправо, бьющей по чуждым художественным группировкам, формализму, документализму, пассивному натурализму, по беззубости чуждой идеологии, по левому “загибу”, по примиренческим элементам»[112]. Они отстаивали как идеи производственного и пролетарского искусства, так и широкую монументальную программу, где архитектура проектировалась бы одновременно с мебелью и фресками. Ее часть входила в бригаду ВХУТЕИНа, чьи росписи действительно до сих пор не учитывали женскую тему, касаясь лишь Гражданской войны и борьбы капитала с пролетариатом[113]. Возможно (хотя неточно), статья молодежной группы оказала влияние и на работы основателей АХРР: по крайней мере, портреты красноармеек Герасимова и Сварога были написаны в том же или в следующем году.

Ордер и ансамбль